Не так давно великая иллюзия чуть было не захватила самого Александра. И только иногда вакханалию праздника нарушали давние знакомые угрозы карлика.
Теперь никакой вакханалии не было! Старый Оскол — город уже двух убийств подряд, город, где за тобой следят неведомые силы.
Чувство опасности, которое и раньше не оставляло Александра, вдруг вспыхнуло с новой силой.
Войдя в номер, Валентина ожидала услышать несусветную ругань со стороны своей сокурсницы. Каково же было удивление, когда увидела ее ласковые глаза.
— Как провела время?
«И голос неестественный — добрый. Что она задумала? Не подлость ли?»
Почему она так о подруге? Ответ напрашивался сам собой: с некоторых пор она перестала доверять Надежде, у которой слишком сильно стали проявляться карьеризм, желание любой ценой выслужиться перед начальством. «Похоже, она хочет занять мое место секретаря комсомольской организации? Я с удовольствием его уступлю».
— Валя, ты не ответила?
— Нормально. Посмотрела город.
— Мы тоже с ребятами многое увидели. Товарищ Прошкин показал. Здесь на некоторое время установилась советская власть. Потом — переворот, коммунистов расстреляли. Мы были на месте их расстрела.
— Еще что вы видели?
— Дом, в котором находился штаб революционных рабочих, основные места боев с контрреволюцией. Да, еще прошлись по центральной улице города. А ты?..
Репринцева усмехнулась, не рассказывать же о своем походе к колдунье, не поймет. В это время в комнату вошли Давид с Рустамом. Последний крикнул:
— Наконец-то заявилась! Где вы, товарищ Валя, шатались?
— Чего пристал к девушке? — оборвала Надежда, чем сильно озадачила Рустама. Как же так? Сама недавно требовала в отношении Репринцевой карательных мер. Он не стал осложнять отношения, лишь язвительно добавил:
— Кавалера нашла. Вон даже покраснела.
— А если и так? — с вызовом бросила Валентина.
— Он симпатичный? — грустно произнес Давид.
— Симпатичный!
— Прекратите ее мучить, не станет она связываться с парнем из капиталистического мира, — в который уже раз вступилась за Репринцеву Надежда.
— Но она только что сама призналась.
— Она пошутила! Ведь так?
— Пошутила, — согласилась Валентина.
— Ничего себе шутки! — проворчал Рустам.
— Ты ведь будущий журналист, — сказала Репринцева, — спецпредметы. Слышал о таких понятиях: «Контекст», «Второй план»?
— Пролетарским писателям и журналистам не нужен никакой второй план. Говорить надо прямо, отвечать четко.
— Хоть сейчас не будем спорить, — простонал Давид. — Где ты, Валечка, была?
— Я уже спрашивала, — развела руками Надежда.
Внутри Валентины точно заиграли дух противоречия и свободы, желание утереть нос этим послушным солдатикам. Помимо воли она сказала:
— Никакого секрета нет. Я побывала в Новом городе, видела казино. Даже заглянула туда.
«Зачем себя раскрыла?!»
— Комсомолка посещает казино?! — в один голос ахнули Давид и Рустам, а, пораженная Надежда, засопела.
— Я же не играла там, — расхохоталась Валентина. — Зашла в храм, не ведая, что внутри.
И она все рассказала. До встречи с Александром, конечно.
— Все равно, переступила порог казино! — не унимался Давид.
— Не волнуйтесь, товарищи. Я ничем не запятнала честь советской гражданки, комсомолки.
— Хватит! — скомандовала Надежда. — К себе в номер, парни! Пора спать. Завтра серьезный день — новые экскурсии по местам революционной славы.
Когда девушки остались одни, Валентина спросила:
— Часом не слышала о каких-либо изменениях в нашем графике?
— Нет, нет, никаких изменений. Еще два дня здесь. В пятницу — поезд Старый Оскол-Курск. А там уже рядом граница. Пересядем на Москву и. как здорово опять оказаться на родине.
— Здорово, — рассеянно произнесла Репринцева.
— Ты будто не рада этому?
— Рада я, Надя, рада! — последовал раздраженный ответ. — Меня одна вещь беспокоит.
— Какая? — Надежда ощутила сильное волнение.
— Не могу дозвониться домой. Все время гудки.
— И только? — сквозь силу улыбнулась сокурсница.
— Соседи молчат.
— Может, телефон сломан?
«Все разумные люди говорят одно и то же. Чего я психую?»
— Наверное, телефон.
— Телефон, телефон! — чуть не завопила Надежда и тут же испугалась, что ненароком выдала себя. «Вон как подозрительно смотрит!»
— Что с тобой, Надя? Ты на себя не похожа?
Надежда призвала на помощь весь свой актерский талант:
— Рада, Валечка, рада! Скоро — дома! Никогда бы не смогла жить в этом чужом мире.
— И он по-своему хорош.
— Мир эксплуатации, денег, индивидуализма? Мир, где люди лишены цели?.. Ты завтра с нами не пойдешь?
— Не обижайся, у меня другие планы.
— Вот именно, — горько произнесла Надежда. «Потому это случится именно с тобой!»
— В чем дело?
— Ни в чем. Давай спать.
— Странная ты сегодня, — повторила Валентина. События сегодняшнего дня кружились вокруг Репринцевой будто неведомые плясуны, постепенно затягивая ее в центр круга. Был светлый плясун с лицом Александра Горчакова, но большинство здесь — темные, уродливые, предрекающие несчастья. Самым безобразным оказался тот, что кричал о смерти ее родителей. «Тебе это не привиделось! Это случилось на самом деле!»
Как бы ее не убеждали, что телефон сломан и скоро заработает, Валентина сомневалась и. безумно боялась.
Постепенно сон поглощал ее, плясуны тускнели, растворялись, пока не исчезли совсем.
Вильгельм Дрекслер начинал терять терпение. Об этой странной парочке он выяснил немногое: муж с женой, придерживаются ортодоксальных взглядов, любая новизна им претит. Они против эмансипации женщин, особенно в вопросах одежды. Их идеал — стиль и отношения девятнадцатого века. Отсюда и странности.
Дрекслер был слишком хитер, чтобы поверить подобной чепухе. Он по-прежнему был убежден, что пара оказалась в Старом Осколе не случайно, они приехали сюда с определенной политической целью. Здесь следовало бы сказать и о цели самого Дрекслера, как представителя Рейха. С некоторых пор в Российской Империи активизировались организации, желающие восстановления монархии. Претендентов на трон было двое: великий князь Владимир Кириллович (сын великого князя Владимира Александровича, третьего сына Александра 11. - прим. авт.) уже провозгласивший себя Императором Всероссийским и великий князь Дмитрий Павлович (внук Александра 11, первый сын великого князя Павла Александровича. — прим. авт.). Рейх поддерживал первого, даже не столько самого Владимира Кирилловича, сколько сына его — Кирилла Владимировича. По мнению фюрера именно последний станет главным союзником Германии в свободной России. Дрекслер догадывался, что в Рейхе уже разработан план убийства Владимира Кирилловича и всемерной поддержки восхождению на престол его сына. Но прежде необходимо было ослабить позиции сторонников Дмитрия Павловича. Монархистские группы расползались по Российской Империи, все они критиковали существующую республиканскую форму правления, призывали вернуться к монархии, пусть даже конституционной. В этих условиях Рейху надлежало продолжать аккуратно расшатывать созданную не так давно демократическую республику, создавая плацдарм для практически бескровного завоевания страны. Параллельно переговорам с Владимиром Кирилловичем Рейх всячески поддерживал сепаратистов. Была обещана независимость Малороссии и Беларуси, на Дону и Кубани предполагалось создать Казакию, а Воронежскую, Белгородскую, Курскую губернии объединить в Черноземную Русь. Таким образом, власти монарха здесь придет конец, а власть Рейха будет вечной. И появятся великолепные условия для быстрого разгрома СССР.
