— Я же сказал, что спасу, — довольно проговорил Максим. — Если я что-то предприму, то обязательно выполню, чего бы это ни стоило! — затихая, закончил он. Положил Ингу на зеленый сверкающий капот, подпер ее голову ладонью и посмотрел в испуганные глаза:
— Ничего не болит? — его голос был мягок и нежен.
Она потерла ослепшие от яркого света глаза рукой, уперлась влажными ладонями в гладкий покров краски на капоте, ладони даже прилипли, и попыталась сесть. Максим помог ей.
— Да, вроде, нет, — выдавила она из себя.
— Вот и хорошо! — воскликнул Максим.
— А что. что случилось. — Инга щурилась от жарких и острых, как копья, лучей Крефьтьезо. Оглянулась по сторонам и задала новый вопрос:
— Где мы?
— На пристани, — ровно сказал Максим. — Ты помнишь, как тебя ранило в плечо раскладной пулей?
— Да. А потом. — Инга запуталась в воспоминаниях.
— Потом ты не помнишь, наверно была в шоковом состоянии.
Инга двинула плечом, в котором недавно была адская боль, и темно-коричневые корки хрустнули, влипшие волосы натянулись, а одежда уцепилась за нежную кожу ее тела. Максим взялся за куртку и предложил снять, Инга не стала отрицать. Продырявленная кожанка упала на песок. Сладкую высокую упругую грудь женщины осталась прикрывать только легкая, почти прозрачная рубашка с замочком. Лифчика Инга не носила также как и трусиков.
— Тебе надо принять душ, — посоветовал Максим, глядя на ее окровавленные мячи. Потом взглянул на дырку в рубашке и добавил:
— И одежду сменить.
Инга скатилась по капоту на песок, и каблуки ее сапожек увязли в бесчисленном количестве мелких камушков. Пока она ощупывала свое новое плечо, дивилась, как все зажило, вернее, восстановилось, словно никогда не было в нем пули. Максим присел на корточки около воды, чтобы отмыть руки от крови. Набегающие волны то и дело омывали его ноги, чуть не задевали зад. Он отошел подальше, не хотелось встать и уйти отсюда с мокрым задом.
— Макс, а что там за вагон? По-моему, там кто-то живет. — Инга все еще щурилась, показывала в ту сторону.
Максим поднялся и сказал:
— Я как раз хотел тебе это сказать.
Они подошли, постучали в проржавевшую снизу дверь. За ней послышался топот и шарканье тяжелых шагов. Дверь отворил мужик, бритый, с фигурной бородкой на кривой челюсти. В ушах торчали серьги, а на загорелом теле вилась майка.
— Чего надо? Кто такие? — недовольно бросил он.
— Слышь, мужик, у тебя случайно нет душа? А то сам видишь, измоталась женщина, в кровищи. Ей бы минут десять. — весело проговорил Максим.
Отшельник изучающе осмотрел Ингу, остановил взор на ее груди, что виднелась через намокшую от пота рубашку, как через сито, скривил улыбку и буркнул:
— Заходи, чего ж не помочь то такой красоте!?
Для старого вагона внутри было довольно уютно. Тут у него не то, что душ был, так и раковина стояла с накрученным на кран фильтром, который очищал морскую воду от соли. На компактном столике лежал нанобук, экран светился красочной заставкой, видно мужика оторвали от дела.
Незнакомец проводил Ингу в душ, а сам завалился на диван, захватил по пути из холодильника баночку холодного пива. По алюминиевым стенкам заструились капельки конденсата. Хлопнул рычажок, раздалось угасающее со временем шипение. Мужик сделал большой глоток и поморщился от драни в горле.
— Что с ней было-то? — спросил он. — Чё в крови-то?
Максим присел на рабочий вертящийся стул, что стоял около столика с компьютером, и отмахнулся:
— Да так пустяки. Это не ее кровь.
— А чья?
— Вышибли одному мозги., а он стоял прямо перед ней. Вот и забрызгало.
Мужик залез рукой в холодильник, вытащил оттуда еще одну баночку с пивом и
бросил Максиму:
— На! Смочи глотку. А то на этом проклятом Гигзонде иногда жара стоит, как в пустыне. Куч-ку-ду-у, а где колодцы?. - придуриваясь, вдруг запел он.
Максим ответил на шутку блеклой насмешкой. Повернул голову к компьютеру и заметил рядом небольшой печатный станок. Такие он уже знал для чего. Видел в Лондоне.
— Что, фальшивыми документами промышляешь? — кивнув на станок, спросил Максим.
— Но-о. — протянул мужик. — А чё делать-то еще? Дело прибыльное. — Он бросил взгляд на душевую и не оторвал обратно, как хотел сначала. По мелкорельефному стеклу ползала изящная тень Инги. Толком не видно, конечно, ничего, но идеальной фигурой можно было полюбоваться. — Пробовал я устроиться на работу этой. проклятой корпорации Г.И.Г. ЗондТех, да меня выпнули в тот же день! Понимаешь ли, двери в фуру забыл закрыть. По пути у меня весь груз выкатился на дорогу.
Максим, улыбаясь, помотал головой наискось, смотрел на собеседника с интересом.
— А-а, — тяжело выдохнул мужик. — Бабки там хорошие платят! В неделю полсотни штук выходит! А тут, сидя за своей «книжкой» да печатным станком, в неделю штук так по двадцать. Иногда вообще хрен, чего заработаешь! Постоянных клиентов на фальшивки нет.
Максим увидел, что Инга обтирается полотенцем, собирается выходить. Протянул фальшиводокеру руку и сказал:
— Макс.
— Принт, — мужик пожал гостю руку.
— Принт потому, что печатаешь?
— Но-о, — лениво разинул рот фальшиводокер.
Инга выглянула из-за стекла, прикрывая груди толстым мягким полотенцем. Ее волосы были чуть влажные и взъерошенные от вытирания, что выглядело даже как-то по- своему заманчиво, сексуально.
— Как я поняла, Вас зовут Принт?
Мужик кивнул.
— У вас, случайно, не найдется женской рубашки? Моя сами видели какая.
Принт поднял зад с дивана, похрустывая суставами, открыл вторую баночку пивца и скрылся в какой-то кладовке.
— Моя баба сейчас в городе ошивается, у нее есть всякое. Как раз вашего размера. Она такая же красивая, как и вы! — донеслась оттуда заглушенная тряпьем речь.
— Спасибо за комплимент, — робко чирикнула Инга. Она никогда не пропускала мимо ушей комплименты. Хотела знать мнение других о себе. Хотя, за всю жизнь ей чаще всего льстили или наоборот надругались, обзывали шлюхой, сучкой, завидовали, в общем.
Принт выскакал из кладовки на одной ноге, стряхивая с закрученного ботинка зацепившийся лифчик, выставил перед собой голубовато-дымчатую рубашку тоже с замочком, который, мчась от воротника, обрывал свой путь где-то около солнечного сплетения и откашлял:
— Во! Пойдет, а? По-моему, отличная рубашка! Логотип этой богатенькой корпорации расположен в центре! Все дела!
Инга одобрительно кивнула и приняла одеяние. Максим поглядывал, как уголки ее розовато-красных губ от горячей воды то вытягивались в улыбке, то снова сжимались. И насмешливо отмечал про себя: чем Принт становился ближе к ней, тем робел все больше и больше. Неуклюже переступал.
