— Какой ещё буйвол? Какой слон?
— Скажем, разлитых баррелей получилось несколько больше, чем сорок. Возможно, несколько тысяч. Я предлагаю: дадим приказ водителям ждать возле станции двадцать два, а сами пойдём вверх по ручью. По прямой, тут семь ка-эм, но ручей петляет. Навскидку, километров десять-одиннадцать. Ходоки у нас неопытные. С остановками, фотографированием, отбором проб воды — положим пять часов. Мы прекрасно управимся до обеда.
— Мы планировали ещё четыре обнажения на сегодня, — сказала я.
— Обнажения — подождут. У нас геологическая экскурсия, а не настоящие полевые работы. Ручей важнее.
— Мы не экологи, Вик! Вернёмся в Ново-Холмск, доложим в отдел Охраны Труда.
— Знаю, как мы доложим! Те послушают, с умным видом кивнут и отправят сюда купленного эколога. Напишет: всё в ажуре.
— Доктор Зорин! Это уже слишком! НХЭЛ серьёзно относится к проблемам экологии. Почему вы думаете, экологи станут врать? Я считаю, каждому надо заниматься своим делом, а дело нашей рабочей группы — восточный фланг Пинежского.
— Но я-то пока не в вашей группе! Хорошо. У меня есть всё необходимое: фотокамера, банки и пакетики для образцов, GPS-приёмник и полевой дневник. В одиночку в маршрут не положено, выделите мне попутчика. Катенька занимается горным туризмом, ноги быстрые.
— Как начальница партии — не могу взять на себя ответственность за ваши жизни. Вдруг — медведь?
— Медведь к ручью не полезет. Чувствуете, как воняет?
— Именно: воняет! А респираторов нет. Запрещаю подниматься по ручью! Под страхом увольнения.
Вик покачал головой, — Под страхом увольнения, говорите?
— Да, и без возражений, — заявила я: — Это обнажение отменяется, в связи с опасностью для здоровья персонала. По машинам и едем дальше — в соответствии с планом работ. Насчёт ручья не волнуйтесь. У нас же есть спутниковый телефон? В девять часов развернём антенну, позвоним в офис, чтоб выслали экологов на розлив.
И мы поехали — в соответствии с планом. Вик сидел в машине поникший, и вроде бы даже постаревший, со мной старался лишний раз не разговаривать.
Ситуация с ручьём оказалась куда менее мрачной, чем предсказывал Зорин. Экологи объяснили, в грунтовые воды всё-таки попало небольшое количество нефти. Весенним паводком всё смыло в ручей, и по течению прошла «пробка», около одного барреля. Отправься мы на обнажение днём раньше или парой дней позже, — никакого запаха и никакого ущерба экологии! Специалисты заверили, ко времени нереста и путины — конденсата в ручье вообще не останется. «За популяцию красной рыбы можно не волноваться, если бы не браконьеры», — сказал главный эколог.
После неудачной защиты в русской Комиссии по запасам, и узнав об уходе Ланца из НХЭЛ, Вик был явно демотивирован. Когда я передала распоряжение вице-президента: готовить отчёт по запасам SEC/SPE без изменений и уменьшений, — Зорин лишь кивнул и ушёл к своей рабочей станции.
В понедельник, шестнадцатого февраля, ровно в девять утра, геофизик постучался в открытую дверь моего офиса.
— У вас что-то срочное, доктор Зорин?
— Можно сказать: да, доктор Клейн, — он положил на стол бумагу. Сверху по-английски, ниже по-русски: «Заявление об увольнении».
Я сглотнула внезапно ставшую вязкой слюну: — Отчего так… Вик?
— Будто не знаете, доктор Клейн? Ладно, дело решённое. У меня есть предложение о найме. Уезжаю в США. Скажем, моему сыну в Штатах будет лучше. С точки зрения образования.
— Предложение о найме — от Ланца?
— Предложение о найме — конфиденциально.
— Понимаю.
— По российским законам, вы имеете полное право заставить меня трудиться на всю катушку ещё четыре недели. Пользуйтесь. Отчёт для Комиссии по ценным бумагам я доделал, только моей фамилии в авторах не будет. Пусть Смайлс подписывает, ежели он такой оптимист…
Ещё три дня Зорина уговаривали забрать заявление. В HR предложили повысить в должности, с пропорциональным увеличением зарплаты. Потом «внезапно» вспомнили редкое положение в трудовом договоре, могут устроить Зорина-младшего в международную школу-интернат: Сингапур или Йокогама, компания платит. Вик усмехнулся в бороду и вежливо отказался.
— Ничего не поделаешь, Сандра, — посетовал Смайлс, — Хорошие специалисты время от времени увольняются — суровая правда жизни. Пусть HR ищет замену. Если надо, подключайте агентства. Денег не жалейте, хороший гик работает за десятерых исполнителей.
— Ещё неприятность, Эндрю. Аластаир Мак-Брайд тоже снял свою фамилию с отчёта SEC. Наотрез отказывается подписывать.
— Увольте, Сандра, от такой мелочи! В Техническом Директорате — любой геолог может подписать, ну и ваша подпись, конечно. А уж за моей-то подписью — дело не станет. Вот вам в копилку нефтяного опыта: от слегка завышенных запасов — никакого вреда бизнесу нету. От лишних баррелей в отчёте — ещё никто не умирал.
Глава 7. А. Мак-Брайд, ведущий инженер-разработчик, береговой добывающий комплекс «Альбатрос»
Авиакатастрофа «Germanwings»: Командир сделал две попытки войти в кабину.
Командир рейса 4U9525 «Germanwings» сделал две отчаянные попытки вернуться в кабину пилотов, прежде чем самолёт врезался в горы. К такому заключению можно прийти, читая отрывки стенограммы записи переговоров экипажа, опубликованные немецкой газетой «Бильд». Газета сообщила, в начале полёта, командир лайнера Патрик Сондхаймер «развлекал» второго пилота длительным разговором, упомянув, что забыл сходить в туалет в Барселоне […]
После перехода в горизонтальный полёт, командир попросил приготовить таблицу проверок для посадки в Дюссельдорфе, на что второй пилот Лубиц «лаконично» ответил: «хорошо, если только долетим». Затем Лубиц сказал командиру, самое время посетить туалет, а через две минуты командир передал управление второму пилоту, и покинул своё кресло. Менее минуты спустя, в 10:30, самолёт начал терять высоту […]
Через несколько минут после начала снижения, как сообщает «Бильд», на записи переговоров слышен «громкий хлопок» и голос командира: «Ради Бога, открой дверь». Окрик командира перекрывается криками пассажиров. Затем, в 10:35, слышны «громкие удары тупым металлическим предметом по двери кабины». Девяносто секунд спустя, автоматическая запись оповещения в кабине произносит: «Terrain — pull up. Terrain — pull up».[42] На фоне записи, слышится крик командира: «Открой эту долбаную дверь…»
Ник Миллер для «Нью-Йорк Таймс», Понедельник, 30 марта 2015 г.
Массивный AS332 «Супер-Пума» грациозно облетает «Альфу», выравнивается против ветра и заходит на посадку. Несколько нервических секунд изумрудно-зелёная вертолётная палуба приближается вроде бы слишком быстро, но в последний миг пилоты замедляют снижение и касание получается почти неощутимым. Пригибаясь, к машине подбегает HLO[43], щёлкнув замками, откатывает дверь. Жестом показал пассажирам отстёгивать ремни и снимать наушники. Два помощника уже выгружают на затянутую пеньковой сеткой палубу сумки из багажного отсека.
