Волшебник склонил голову.
— Я сказал оскорбительную глупость. Я виноват и не прошу о снисхождении.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Олег. — Вероника, что там с обрядом?
— Ничего. Никакого обряда не получится. Самое позднее через час я должна буду доложить обо всём в службу безопасности Серодворья. «Алое слово».
Я забористо, во всю филологическую изощренность, выругалась. Клятва на крови. Нарушить её вампиры не могут. Или думают, что не могут, что это убьёт их. Какая разница… Главное — не могут. Это клятва на крови заставила Роберта тогда осенью броситься в безнадёжный бой. И Веронику заставит сделать то, что она считает подлостью. Я спешно подыскивала если не выход, то хотя бы отсрочку.
— Вероника, ты была моим телохранителем и не выполнила своих обязательств. По законам Троедворья и праву крови я требую виру.
Вампирка метнула на меня злобный взгляд и сказала:
— Ты в своём праве, а я в твоей власти. Что ты хочешь?
— До тех пор, пока ты в этой квартире, ты должна хранить в тайне всё, что здесь говорилось и делалось. Покинуть квартиру ты можешь только с моего разрешения.
— Я принимаю виру и повинуюсь её власти, — ответила просиявшая Вероника. И тут же погрустнела: — «Алое слово» это не отменит, а всего лишь отсрочит минут на тридцать, не больше. А сознательное нарушение закона крови убьёт длинной смертью.
— Отменим твою клятву, — заверила я. — А не отменим, так обойдём. Полтора часа — бездна времени, успеем что-нибудь придумать. Сергей Иванович, позвоните Павлу Лопатину из юридического отдела и попросите его срочно приехать. Вероничка, напиши точный текст клятвы, постарайся вспомнить каждое слово, каждую запятую.
— Я и так помню, — ответила она. — Вампиры клятв не забывают.
Вероника достала из сумочки ручку, взяла с дивана ксерокопию и начала писать на обратной стороне. Кудесник глянул на меня и достал телефон.
Я села рядом с ним, взяла листы, перечитала.
— Сергей Иванович…
— Моё истинное имя Ильдан, — сказал он.
— Истинное имя дают волшебнику при посвящении, — пояснила я Олегу. — А вслух произносят только в исключительных случаях.
— Я догадался, — ответил Олег.
— Ильдан, — вернулась я к бумагам, — а что если немного изменить тексты заклинаний и ритуалы обряда? Тогда это уже не будет отрешённым волшебством.
— Как изменить? — устало спросил он. — Нина, переделкой отрешённого волшебства занимается научный отдел. Я не могу в одиночку выполнить работу десяти учёных.
— Полная переделка и не нужна! Надо лишь поменять какие-нибудь мелочи так, чтобы трибунал не мог с уверенностью назвать это отрешённым волшебством. Чтобы обвинителю не хватило доказательств. Чтобы Лопатин сумел вас, да и нас отмазать, если дело дойдёт до суда.
— Вы уже что-то придумали? — глянул на меня кудесник.
— По истинному имени на «вы» не обращаются, — напомнила троедворские обычаи Вероника.
— Не то чтобы придумала, — ответила я, — но предположение есть. Для оси можно взять волшебство «моста истины». Так делают, я сама переводила тексты. Только надо поменять вот это заклинание на что-нибудь вроде… — Я достала из сумки ручку и начала писать. Слова рифмовались легко, и спустя несколько минут я показала Ильдану текст. Он прочитал вслух:
— Мост над миром, над жизнью и смертью,
Стало время устойчивой твердью
И замкнулось в сплошное кольцо.
Путь проложен. Дорога прямая.
И на ней, пусть и не замечая,
Ты своё обретаешь лицо.
Да, тут можно свернуть, отказаться,
Прямоты так легко испугаться —
Лабиринтов уютнее тишь.
В паутине дверей, коридоров,
В мешанине пустых разговоров
Проживёшь ты, как сладко проспишь.
Есть уход, только нету возврата,
То за трусость обычная плата —
Навсегда потерять высоту.
Бесполезно на дебри сердиться,
Путь открытый уже не годится
Для того, кто отринул мечту.
— Это несомненно волшебство, и очень действенное, — сказал кудесник. — Не знаю, что принесёт его исполнение, но результат будет ошеломительным. Только к обряду «жизнепития» оно совершенно не подходит.
— Тоже беда, — фыркнула я, — скажи как надо, и зарифмую тебе любой текст.
— Прежде я всё продумаю, — сказал Ильдан. — Тут спешить нельзя.
Приехал Лопатин, выслушал показания всех четверых, прочитал текст «алого слова».
— Паша, придумывай быстрее, до Вероничкиной клятвы всего двадцать минут осталось, — сказала я.
— А что означают подчёркивания? — спросил он.
— Слабинки в смысловой и грамматической структуре предложения, — пояснила я. — Думала, поможет тебе.
— Поможет, — согласился Павел. — Мне что ли, филологию подучить? Полезная штука. А теперь, Вероника, слушай меня очень внимательно, и если что-то непонятно, сразу спрашивай.
Он принялся объяснять ей как правильно выполнять клятву, что входит в обязательства, а что — нет.
— Не нравится мне всё это, — сказала я. — Мы не решаем проблему, а только отодвигаем кризис на год.
— Да хоть на месяц, — ответил Павел. — Если Вероника поклянётся, что я коньки не двину, тоже в доноры пойду. А ты? — спросил он у меня.
— Пойду, но дело не в донорстве. Ильдан, что будет, если соединить усилия волшебных целителей и человеческих врачей? Плюс донорство.
— Не знаю, — ответил кудесник. — Это могут сказать только сами лекари. Целителя я найду, а где брать простеньского хирурга? Человеческих врачей в Троедворье нет. На незнанника оморочку накладывать нельзя, с ней человек станет безвольной куклой, и врач из него будет никакой. Правду говорить тем более нельзя. Черт бы с ним, с Генеральным кодексом, но из простеней лишь единицы способны спокойно воспринять существование волшебного мира. Я даже не представляю, где искать такого человека и как.
— Мой парень, — сказала я, — хирург-травматолог в четвёртой горбольнице. И знает о Троедворье.
— Ты всё ему рассказала? — воскликнул Павел. — Но как?! У тебя «спящее солнце».
— Я ведь говорила, что обмануть его задача сложная, но решаемая.
— Ну ты… — не то от возмущения, не от восхищения Павлу перехватило голос. — Ну ты даёшь!
— В Троедворье по-другому не выжить.
Ещё десять минут мы потратили на обсуждение организационных вопросов и стали собираться по домам.
Ильдан должен был отвезти Павла, Олег — меня и Веронику.
По дороге нам встретилась какая-то небольшая церквушка. Там шла дневная служба, и Вероника попросила остановиться.
