— Вы правы, это весьма опасное вещество. Пары граммов достаточно для того, чтобы остановить сердце у синего кита. Но для надежности я дал ему три грамма.
О том, что Алекс был готов ударить Гая ножом в спину, если бы тот отказался от чая и попробовал уйти, мужчина умолчал.
— Но где вы столько раздобыли? Такая доза стоит целое состояние!
— Кажется, я же упоминал о том, что работаю с наркоманами? Мне частенько приходится изымать у них всевозможные наркотики. Что-то они отдают мне самостоятельно. В основном я спускаю эту дрянь в унитаз сразу. Но так сложилось, что экспроприированные мною с прошлого вечера три грамма, которые я забрал у сына нашего общего знакомого, мистера Скизи, все еще лежали в кармане моей куртки.
— Скажите, а что бы вы стали делать, если бы он… умер? — Роджер подался всем телом в сторону собеседника и практически навис над столом.
Алекс испытующее посмотрел на конгрессмена, понимая, что и так уже наговорил много лишнего. Наконец он ответил.
— Поверьте, представителю моей профессии, да еще и обладающему безупречной репутацией, не зададут лишних вопросов, когда он привезет в городской морг тело очередного наркомана, скончавшегося от передозировки.
— А я смотрю, вы все продумываете на пару ходов вперед! Алекс, клянусь богом, из вас вышел был отличный политик!
— Политика никогда мне не нравилась. Я бы сказал, скорее наоборот, я ненавижу политику.
— Ваше право, переубеждать не стану! — Стоун поднял руки в примирительном жесте. — Среди нашего брата честного человека днем с огнем не сыщешь. И я не буду вам лгать, уверяя, что предоставляю вашей разношерстной компании убежище исключительно из альтруистских побуждений. Видите, Алекс, я ничего от вас не скрываю.
— И что же вы надеетесь получить взамен за свою щедрость? Деньги? Популярность?
— Власть! — Стоун хищно оскалился. — Деньги — это всего лишь побочный эффект обладания ею. Популярность важна для прыщавых подростков и увядающих стариков. А те, кто стоит у руля, как правило, предпочитают оставаться в тени. Поверьте, мой друг, во всем мире и во все времена истинную ценность имеет только она — власть!
— Ничто не ново под луной, — философски заметил Алекс.
— Ну, не стоит меня обижать, Алекс. Каждый из тех, что пошел вслед за Гаем по темным лабиринтам городских подземелий, делал это не просто так. Каждый из нас преследует свои цели и жаждет оторвать кусок пирога пожирнее. Исключение из нашей компании составляет разве что Кей, пришедший на встречу не с новым Мессией, а с Гаем Метьюсом, другом семьи и кумиром его детства. Но это не значит, что через пару дней Кей не задумается над вопросом, как бы ему повыгодней реализовать свое знакомство с Мессией.
Алекс молчал.
— Ладно, пора закругляться! Мне еще предстоит пара встреч, нужно спешить, — Стоун протянул Алексу руку. — Надеюсь, мы с вами разобрались в мотивации друг друга и сможем успешно воплотить наши планы в реальность?
Поразмышляв несколько секунд, Алекс протянул руку для ответного рукопожатия.
Костер прогорел, и остались лишь угли и дым.
Мне снова пора продолжать свой бессмысленный путь.
Звезды сияют, их свет стал немного другим,
Закончен привал, я опять не успел отдохнуть.
Тонкая грань бытия
Стерта умелой рукой.
Я уже больше не я,
Я это кто-то другой.
Луна светит мне светло-желтым, холодным лучом.
Скольким еще она дарит свой свет в этот час.
Ветер, прорвавшись сквозь ночь, пропоет ни о чем.
Знакомая песня, я слышал ее много раз.
Следы затеряются в серой дорожной пыли,
И шорох травы, словно шепот в кошмарном бреду,
Но это потом, а сейчас — свет манящий вдали,
Тот свет, до которого я никогда не дойду.
Песня из дебютного альбома Элвиса Маккормика
Пока Алекс и Стоун общались в кабинете конгрессмена, часть гостей уже вовсю обсуждали свои идеи относительно рекламы и образа нового Мессии. На большом столе в центре комнаты располагался широкий большой стол, заваленный всевозможными предметами, которые каждый принес с собой, — голодосками, различными макетами, фотоколлажами, пачками нот, рекламными роликами, книгами и брошюрами. Тут же находился столик поменьше, на который был поставлен большой поднос с сандвичами, приготовленными обслугой Стоуна, и два термоса с чаем и кофе. Несколько клевавших носом операторов из команды Даррела дежурили за раскиданными по углам камерами на штативах, в то время как другой постоянно перемещался по комнате, ведя «репортажную» съемку очередного эпизода документального деновского опуса, названного «Брифинг». За окнами наступила ночь. В помещении было тепло, уютно пахло мягкими сигаретами и заваренным кофе. Приятно звучала гитара.
— А как вам вот это? Вот, послушайте-ка! — тряхнув набриолиненным коком, Элвис оторвался от своих перечерканных черновиков, разложенных на столе, и, удобнее перехватив на коленях гитару, мелодично погладил струны.
Ветер смоль, как метла, разбивает влюбленных объятья,
Поднебесный пир — стол ломит наши тела.
Разлетелись на север и юг ночью ангелы — братья,
Чтобы утром снова сойтись мельницы жернова.
Перемолют, как соль или пыль, наши чувства и наши понятья
И отмерят на чаше весов все земные дела.
Я тебя потерял во время Зверя, распались объятья
Водопадом земли, оборвав танец пламя костра.
Не понять до сих пор, что случилось той ночью у Рая,
Мой билет на проход разорвал взмахом крыльев святой Херувим,
Я смотрел на тебя, сквозь ограду небес, в жаре Ада сгорая.
Значит, жизнь только повод для смерти волхва, среди водных глубин.
Выдав последний аккорд, он выжидательно оглядел собравшихся.
— Слишком тяжеловесно, но мелодия неплоха, — откликнулся развалившийся в кресле напротив Даррел и помусолил свою бородку. — Я уже вижу клип. Что-то мрачное и готическое, в стиле раннего неореализма. Мрамор, свечи, воск. Давящее ощущение безысходности. Обвитая плющом лестница, поднимающаяся неведомо куда. Потом — пах! — он ударил себя кулаком по ладони. — И яркий свет, символизирующий обряд очищения! Так, нам потребуется несколько моделей, которые будут изображать ангелов. Крылья я уже знаю, где можно будет найти.
Он пожевал губами и сделал несколько пометок в блокноте.
