- Что, добрый молодец, уговор нарушить хочешь? А знаешь, что бывает с теми, кто слова богатырского не держит?
Дед снова улыбнулся коронной улыбкой и вот теперь, она явно попала в цель – Михалыч резко побледнел и несколько раз громко икнул. Обведя протрезвевшим взглядом поляну и ее хозяина, он разом заметил все, что до сей поры скрывалось от него в хмельном тумане – и черепушки на кольях, и удавленника на горелой сосне, и впечатляющую внешность самого Деда.
- Что смотришь? Деда Мороза ждал? Нет, добрый молодец, это другая сказка, про Деда Угу. А я подарков дарить не стану, я с тебя по твоему же слову строго спрошу. Обещанное исполняй!
- Ой, дедушка, не вели казнить вели… Ой, что это я… Дед, а дед, может не надо, а? Колян, он конечно, баран, базару нет, но не настолько же! Как же другана-то своего зарежу? Нет, всякое бывает, конечно, в нашем деле, но шашлык из Коляна – это не по-людски как-то…
- Слово давал? А то смотри, сейчас тебя овечкой сделаю серенькой! А что, хорошая мысль! Покроет тебя твой дружок, пойдет потомство – обзаведусь хозяйством на старости лет!
На лице Михалыча отразилась бурная мыслительная деятельность. Видно было, что он ищет выход из сложившейся нелепой ситуации.
- Слушай, дед, а может договоримся? По-человечески, без угроз – ты мне, я тебе…
- Выкупить обещание хочешь? Что ж, правилами разрешается… А что дашь за слово свое?
- Ну, дед, - Михалыч вздохнул с облегчением – проблема явно перешла в понятную ему плоскость, - три штуки тебя устроит? Больше у меня с собой нет…
- Три штуки чего? – удивился Угу
- Баксов, вестимо, не рублей же!
- Это денег, что ли? Не нужны мне деньги ваши, что мне в лесу ими делать?
Торг явно зашел в тупик – в голове Михалыча никак не могла уложится мысль, что кому-то могут быть не нужны деньги.
- А что же ты хочешь, дед? Как у вас тут принято?
- А вот это другой разговор, добрый молодец. Не хочешь слово исполнять – придется его отрабатывать.
- Ничего себе! И что же тебе нужно? Дровишек наколоть? Печку сложить? Или пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что?
- Дровишек… Печку… А что! – Дед Угу неожиданно сверкнул глазами, заставив Михалыча нервно отшатнуться – Печку, значит… Есть у меня, добрый молодец, проблемка одна…
- Во, дед, это деловой разговор! Проблемы решать – это, можно сказать, моя основная специальность!
- Видишь ли, добрый молодец, есть у меня тут изба такая…
Михалыч огляделся по сторонам и, не обнаружив никаких строений, непонимающе уставился на Деда.
- Не крути головой, самоходная она у меня. На курьих ногах, как положено. Напугали вы ее, ироды, телегой своей, вот и сбежала она в лес. Сами натворили – сами исправляйте, как хотите. А то – дед кровожадно усмехнулся – «шашлык-машлык»! Не те мои годы, по кустам за ней бегать!
- Слышь, дед, я тебе что, марафонец с барьерами? Может лучше дровишек порубить? Или дерево могу завалить, или вообще кого скажешь…
- А это, добрый молодец, не моя забота. Умел слово сказать, умей и ответ держать. Как хочешь, так и исполняй службу. Как это там у вас: «помоляся, на добра коня садяся…». Ну да не маленький – сам знаешь.
Дед Угу отвернулся от Михалыча, поудобнее устроился на пеньке, подозвал к себе барана и стал почесывать его за ушком приговаривая: «Ярка не ярка, баран не баран, старая овечка не ягнится, тут крест, тут крест, а тут чтобы черт не влез, первой, другой, согнул дугой; три, четыре - прискочили; пять, шесть - бьют шерсть; семь, восемь - сено косим; девять, десять - девок весить; одиннадцать, двенадцать - некуда деваться, шкуре коляновой на заборе болтаться…»
- Эй, дед, кончай там шаманить! Есть идея! Счас мы твою избу враз словим! Садись в машину!
Самодвижущая повозка произвела на консервативного Деда не самое лучшее впечатление – шумно, тряско, неприятно пахнет… То ли дело изба! Знай, на печи лежи – сама идет, да так ровно, что и отвары колдовские в крынках не колыхнутся. Но ее еще предстояло догнать и пленить, а пока что в лучах фар, сквозь скачущее месиво кустов и оврагов, лишь иногда мелькали деревянные углы улепетывающей со всех курьих ног постройки. Раззадоренный погоней Михалыч не жалел железного коня – с разгону ухал в буераки, продирался тараном через густой подлесок. В конце концов, техника победила – загнанная к краю глубокого оврага изба остановилась и угрожающе наклонила крышу, готовясь дорого продать свою деревянную жизнь. Дед Угу проворно выскочил из машины и осторожно стал подходить с своенравному строению приговаривая: «по кусту, по насту, по липову мосту, по лебедю крыласту, жучик, ключик, стой-постой!». Изба выпрямилась и замерла.
- Ну что ж, добрый молодец, отработал ты слово свое. Возвращайся на поляну, бери барана, да из лесу-то и проваливай – не место здесь людям.
- Эй, дед, почему барана? А как же Коляна-то обратно? Ты уж пошамань чуток, верни другана обратно!
- Нет уж, добрый молодец, не буду я ничего делать. А в следующий Новый Год обратится твой друг обратно в человека, как только полночь пробьет. Так что придется тебе годик барана потерпеть – чтобы память обо мне крепче была, да чтобы больше в заветный лес мой сунуться охота не приходила!
Дед Угу лежал на теплой печи и наслаждался долгожданным покоем. Новогодняя ночь подходила к концу и в лесу постепенно устанавливалась привычная морозная тишина, прерываемая только доносящимися издалека криками:
- Ну, ты, баран, елки зеленые! А ну лезь в багажник, Колян! Ну ты че, русского языка не понимаешь что ли? Лезь, лезь – я тебе овечку в городе куплю. Или две. Сена, там, или что вы жрете… Ну лезь Колян, не тупи! Ох, встретили Новый Год, елки зеленые…
Но крики вскоре утихли, отрычал свое удаляющийся автомобиль, и над заветным лесом начало заниматься первое утро Нового Года.
Коллеги
Снег. Снег. Снег-и-снег-и-снег. Снег да снег кругом. «Снег кружится, летает и тает...» — нет, не тает он ни фига, вон уже сугробы какие намело... Чертов снег.
И дернуло же меня: «Новый Год на новом месте!», сидел бы сейчас в Москве, в какой-никакой, а компании, водку бы трескал — как положено. С икрой и шампанским. Может быть даже со свечами и легким флиртом под елочкой. Уж во всяком случае не тащился бы по колено в снегу по этим новостройкам, да еще отмотав за день семьсот с лишним верст за рулем. И это тридцать первого-то числа! Кретин. Чертов снег...
Нет, правда, я наверное с ума сошел — новогодняя ночь в незнакомом городе... Бывшие сослуживцы уж точно считают меня полным дебилом — бросить престижную работу в большой фирме, столичную зарплату, да и саму столицу. Мегаполис наш разлюбезный. Сердце, так его, нашей Родины... И зачем — поднимать новое дело в глухой провинции. Миссионер недоеденный... Миклухо, блин, Маклай.
