—Да, мисс Смит.
—Зовите меня Йоханн. Это будет мужской разговор. Дело в том, что я практически ничего не знаю о своем новом теле. Его осматривал гинеколог?
—Да. Все в полном порядке.
—А подробнее?
—Вам представить его отчет или рассказать своими словами?
—И то, и другое. Но отчет можно позже.
—Ну… у вас правильное во всех отношениях женское тело, физиологический возраст — где-то около двадцати пяти. Груди девушки — это такой термин, означающий, что вы грудью не кормили. Следов хирургического вмешательства нет, из чего я заключаю, что аппендикс на месте, а трубы не перевязаны…
—Что это значит?
—Что вы можете забеременеть. Причем предупреждаю: у вас отрицательный резус, значит, резус-положительные мужчины в отцы вашему ребенку не годятся. Да и для вас спонтанная беременность может плохо кончиться. Поэтому в таких случаях немедленно обращайтесь ко мне.
— Доктор, какого черта… почему вы так уверены, что я буду… а, дьявол, всего несколько часов, как я знаю, что женщина… ну, вы меня поняли? Почему вы так уверены, что я буду женщиной… во всем?
— Да потому что иначе быстро окажетесь у Розенталя или в другом подобном заведении… скажем, в женском монастыре. Природе надо уступать. В вашем теле нормальный женский гормональный баланс, и свой план поведения вы должны строить согласно ему. Кстати, у вас ведь уже был ребенок?
— Что?!
Босс, смените тему. Я сама расскажу, если вы так хотите…
Юнис, заткнись.
— А вы не знали? Я думал, раз это тело вашей секретарши, то вы должны были…
— Я не знал… да и сейчас верится с трудом. Юнис никогда не исчезала так надолго, чтобы выносить и родить ребенка.
— Это факт. Роды оставляют след. Если хотите, я могу…
— Не надо. Вашего слова достаточно.
— Я сказал это для того, чтобы вы были осторожнее. Детородный аппарат миссис Бранка находится в превосходном состоянии и уже прошел апробацию. Каждый лунный месяц он готов к работе…
— Я буду осторожна.
— Хотите лекцию по контрацепции?
— Не сейчас. Пока что у меня есть время, не так ли?
— Особо на это не надейтесь. Девушки, считающие дни, обязательно залетают.
— Это ужасно… Доктор, простите, но мне нужно переварить все, что я узнала сегодня. Пристройте на мне этот ваш маленький монитор, и пусть часа два меня не трогают, ладно?
— Разумеется! Позвольте, я приподниму пока эти поручни…
Юнис?
Хотите узнать о моем маленьком ублюдке? Грязный старикашка.
Да нет же! Я не хочу узнавать ничего такого, чего ты сама не стала бы мне говорить. Роди ты хоть пять засранчиков от какой-нибудь дикой обезьяны — мое отношение к тебе не изменится ни на йоту.
Старый сладкоголосый лицемер! Ты же просто помираешь от любопытства!
Ну, помираю. Все равно — это твое частное дело.
Не получается, босс. Теперь все наши дела — общие. Принимая во внимание нашу предельную близость… которая мне по душе, честное слово… Ты вернул меня к жизни, когда я была мертва… как в легендах. И вот — я счастлива. Будешь чуть настойчивее — и я сдамся…
Хорошо. Как это ты ухитрилась заиметь ребенка, о котором я ничего не знаю? А мне известна вся твоя биография, начиная со школы…
Ага! Помнишь, в том секретном досье была справка — я пропустила семестр из-за ревматической лихорадки?
Припоминаю.
Так вот, там переправлено. Это была «романтическая» лихорадка. Пятнадцать лет, спортивная фанатка — а наша баскетбольная команда как раз выиграла зональный турнир… и я так обрадовалась, что тут же залетела.
Юнис, леди не говорят «залетела».
Ох, босс, иногда ты такой зануда… По вашим правилам, я никакая не леди и никогда ею не была, — но у меня столько же прав находиться в этом черепе, сколько и у тебя, — а поэтому нечего обучать меня говорить так, как твоя мама. Тем более сейчас, когда у меня нет Джо, с которым я отдыхала от чопорности…
Извини, Юнис.
Ничего, босс. Я ведь люблю тебя. Просто мы уж слишком близки — и надо научиться расслабляться и получать удовольствие. Вот я подучу тебя кое-чему… А теперь слушай и не перебивай.
И ангельский голосок Юнис произнес несколько словечек — из тех, что были глухим табу во времена его юности.
Юнис! Пожалуйста, родная, это так не идет тебе!
Ужмись, босс! Я закончу, даже если ты попробуешь заткнуть уши. — Она договорила до конца. — Ну, вот. Это список слов, от которых я воздерживалась в твоем присутствии. Среди них есть хоть одно, которого ты не знаешь?
Разве в этом дело? Человек просто не должен использовать выражений, которые могут не понравиться другим.
Я никогда не использовала. На публике. Но сейчас-то я дома — или мне это только кажется? Не хочешь же ты, чтобы я ушла опять?
Нет, что ты, нет! Но… разве ты уходила?..
Конечно. Умирала, мне кажется. Но теперь я снова здесь — и хотела бы остаться. Если ты позволишь… Если я смогу расслабляться, получать удовольствие и не бояться обидеть тебя. И вообще — почему заумные латинские слова делают из меня леди, а нормальные английские, которые означают то же самое, — ни фига? Почему такая несправедливость? Мы думаем одним и тем же мозгом — твоим, едим одним и тем же ртом — моим, кстати, — и ссым через одну и ту же дырочку. Так какого черта мы не можем пользоваться одним и тем же словарем? Кстати, насчет поссать… о, простите, сэр, я хотела сказать, "уринировать"…
