Девяносто миллиардов людей прошли под косой времени, начав с шатких шалашей на ветвях деревьев или узких щелей в обрывах скал, пока в окончательной победе разума и знания, с наступлением всепланетного коммунистического общества кончилась ночь несчастий, издавна сопутствовавшая человечеству.
Но сейчас гордая женщина потрясена столкновением с реальностью вселенной, испугана не меньше, чем когда-то поддавались страху ее давно прошедшие по лику планеты сестры. Страх перед реальностью, ведущий к разрыву с ней, к созданию иллюзий, к искажению действительности, всегда владел человеком, не закаленным с детства для борьбы с силами природы. Этим отрывом от реальности всегда пользовались владыки любого рода — религиозные и светские, творцы ошеломительных теорий в науке и дисторсии истинного в искусстве. Особенно когда большая часть человечества скопилась в городах, занимаясь пустяками и развлекаясь небылицами за счет разграбления природы. И погибала массами, не умея противостоять неизбежным несчастьям, к которым приводили легкий путь и фетишизм вопреки голосу здравого смысла. Даже теперь она, полная здоровья, специально тренированная психически, дрожит перед видением подлинного мира… Но опять тверды и непреклонны лица современных командиров в борьбе с чудовищными силами, на этот раз антимира, перед которыми не только человек, но даже целая Галактика — пылинка, без следа исчезающая во враждебной тьме Тамаса — антивремени и антипространства…
Фай Родис разглядывала троих сидевших перед ней бесстрашных пилотов корабля и спрашивала себя: где предел и есть ли он? С изобретением ЗПЛ наступила Эра Встретившихся Рук, а что придет ей на смену в грядущем? Эра соединения Шакти и Тамаса? Уравновешивание корней двухполюсной вселенной? Но как, чтобы избежать замыкания, бесструктурности аннигиляции? Даже смутные догадки об этом ей не по силам.
И вдруг, как случается все, увиденное впервые, хрустальная колонна погасла, новый звук, вроде аккорда басовой струны, отдался в полу кабины. Фай Родис инстинктивно поняла, что «Темное Пламя» достиг цели, вернее — точки выхода. Что-то опять случилось с ее телом — падение или взлет, растягивание или сжатие, — Фай Родис не смогла сообразить. Исчезли все обычные чувства. Она будто бы плавала в невесомости, не ощущая ни холода, ни тепла, ни низа, ни верха, ни света, ни мрака. Потеряв все ориентиры, мозг отказался воспринимать что-либо. Однотонные тупые мысли завертелись по кругу, догоняя одна другую в бесконечной череде повторений. Она не испытывала ни страха, ни радости, не понимала своего состояния, похожего на жизнь, уже родившуюся и еще бессмысленную, как миллиарды лет тому назад. Но неведомое вторглось в несущиеся по кругу мысли, разорвало их замкнутую цепь. Сознание опять раскрыло свои объятия внешнему миру. Вернувшись из небытия… Нет, это состояние нельзя было так называть. Родис была, но не существовала, или, вернее, существовала, а не была.
Первой она увидела роскошную россыпь звездных огней. Только пояса и шары горящей материи теперь ушли в низ экранов левой стороны. Впереди в черноте космоса зловеще светило созвездие пяти красных солнц, а в стороне еще две близкие бледные звезды.
Гриф Рифт поднялся, провел ладонями по лицу, будто смывая с себя усталость. Див Симбел манипулировал цифровыми дисками на пульте. Звездолет дрогнул несколько раз, точно успокаивающийся зверь, и замер. Радость, неопределенная и глубокая, согрела Фай Родис. Так человек, бродивший в гибельном подземелье, выходит к голубому небу, теплому солнцу, живому запаху трав и леса. Она улыбнулась всем: Гриф Рифту, Чеди, обоим астронавигаторам, пробиравшимся вдоль пультов к лифту в помещении вычислительных машин. Перед овальной дверью откуда-то возник Гэн Атал. Он передвинул зеленый рычаг, и массивная дверь отползла направо. Инженер броневой защиты подошел к Чеди одновременно с Гриф Рифтом.
— Все, — сказал Рифт, — теперь дело за астронавигаторами. Скоро они скажут нам, как далеко мы вышли от цели. Что вы думаете, Див?
Инженер-пилот показал на тусклое светило диаметром в четыре-пять сантиметров, наполовину скрытое рамкой экрана и ранее не замеченное Фай Родис.
— Если это солнце Торманса и оно размером с наше, то до него может быть всего 300–400 миллионов километров. Это пустяки.
— А если не оно? Какое-нибудь из той пятерки? — сощурился Соль Саин.
— Тогда придется странствовать долго… или снова входить в нуль-пространство, но уже без заранее подготовленной на Земле сетки. Будет беда, но я верю и электронным мозгам Земли, и нашей паре астронавигаторов. Не в первый раз они ведут ЗПЛ, — спокойно сказал Див Симбел.
Чеди Даан осторожно спустила ноги на упругий пол.
— Как чувствуете себя, Чеди? — заботливо спросил Гриф Рифт. — Может быть, вызвать Эвизу? Все-таки мы рисковали, подвергая вас такому испытанию. Я понадеялся на тщательную тренировку всего нашего экипажа.
— И не ошиблись, — выпрямилась Чеди, изо всех сил стараясь преодолеть слабость в ногах и мерцание перед глазами.
Трое водителей звездолета одобрительно переглянулись. Она отвечает так, как будто терять сознание дважды за короткий промежуток времени для нее было обычным делом. Чеди уловила смешливую искорку в темных глазах Соль Саина и еще выразительнее приосанилась.
— Почему вы не заботитесь о Фай Родис? Она тоже впервые попала в нуль-пространство.
— О Фай Родис никто не тревожился, — Гриф Рифт понизил голос, — она не только вела раскопки на дальних планетах, она прошла все десять ступеней инфернальности.
— Зачем? — изумилась Чеди Даан.
— Не знаю. Могу предположить, что для подлинного духовного проникновения в древность.
Тем временем в сфероиде пилотской кабины Фай Родис и Гриф Рифт также смотрели на алую звезду. Инженер-пилот не ошибся: тусклое светило, казавшееся на экране без увеличения маленьким диском, было солнцем Торманса.
* * *
Звездолет закончил описывать точную кривую. Его скорость упала. В отдельной маленькой кабине, где дремали Див Симбел и Вир Норин, заработали аппараты пробуждения. Вскоре все тринадцать человек заполнили пилотский сфероид, глядя на приближавшуюся планету. Торманс казался густо-синим, а там, где сгущения облачного покрова отражали и слабее рассеивали лучи красного солнца, — фиолетовым. В густоте окраски планеты был оттенок неприветливости.
Темно-синий шар висел в черном небе, а под ним, едва заметный, плыл пепельный диск спутника, своим цветом показавший отсутствие атмосферы, как на земной Луне.
…В длинном окошке под локатором побежали короткие вертикальные столбики, а машина стала выпевать две ноты — ре и соль, повторяя их без перерыва.
