– Никогда не была на вашей планете, – говорит она, пытаясь начать разговор.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать пять.
– Это не срок.
– Не срок для чего?
– Для того, чтобы начать жить. – высший театрально оглядывается по сторонам. – Всегда хотел у кого-нибудь спросить, для чего люди собирают весь этот хлам?
– Вы говорите о книгах?
– Обо всем, что хранится в местах, подобных этому.
– Не знаю, – пожимает плечами Молли. – Наверное, думают, что так могут сохранить свои традиции. Свою историю.
– Историю. – Высший поднимается с дивана, идет вдоль стеллажей, выбирая самую старую книгу. – Я могу рассказать много историй. Историй, которые намного старше этих книг. Историй, которые видел своими глазами. – Он медленно вырывает страницу за страницей. – Но знаешь, что останется неизменным? Люди, которые хранят память об этих историях. – Он выбрасывает искалеченную книгу в урну. – Как думаешь, кого они обвинят в том, что я сейчас сделал?
Молли молчит.
– Верно. Тебя, – его губы изгибаются в презрительной усмешке. – Отвратительно, верно? Это слепое поклонение старине и традициям, о которых давно уже никто не помнит. – Он берет еще одну книгу. Листает ее, вдыхая запах старых страниц. – Как думаешь, сколько потребуется веков, чтобы твои скульптуры смогли хотя бы приблизиться по значимости к тому, что хранится на этих полках?
– Я думала, они вам нравятся, – растерянно говорит Молли.
– Верно. Но разве я говорю о себе? В моем доме нет ничего похожего на эту библиотеку. Да на всем Элизиуме вы не найдете ничего похожего. – Он ставит книгу обратно на полку. – Повернись.
– Зачем?
– Хочу сравнить, настолько ли ты прекрасна, как твои скульптуры.
– Так, значит, они вам понравились?
– Скорее, их дух. То, что скрыто за холодным камнем и гипсом. То, что ждет момента, когда создатель станет достаточно смел, чтобы освободить его.
– Я не понимаю.
– Понимаешь. Просто боишься признать это.
– Признать что?
– Что ты выше этих людей. Выше их историй и предрассудков. Признать, что твое искусство создано для того, чтобы сверкать, а не пылиться в библиотеках и выставочных залах.
– Вы предлагаете мне отправиться на Элизиум?
– Я предлагаю тебе стать той, кем ты и должна быть. – Он подзывает ее к себе, предлагает сесть рядом. – Одной из нас. Высшей.
Молли чувствует его руку на своем бедре.
– Нас осталось так мало, – говорит он, и она понимает, что это было лишь случайное прикосновение. – Так сложно находить замену. Так сложно находить тех, кто действительно достоин олимпа.
– Никогда бы не подумала, что услышу это о себе, – Молли пытливо вглядывается в темные глаза. – Признаться честно, я больше ожидала критики и порицания, чем подобного.
– Ты плохо нас знаешь, – высший улыбается. – Хотя, наверное, ты и себя плохо знаешь.
– Иногда, – признается Молли.
– На Элизиуме все будет иначе.
– Надеюсь.
– Это означает «да»?
– Да.
– Значит, не сомневайся. – Высший смотрит на незапертую дверь.
– Кого-то ждете?
– Нет, – он улыбается. – Просто не хочу развенчивать созданные мифы.
Молли пытливо смотрит ему в глаза.
– Верно. Ты ведь умная девочка. – Он ждет, пока она закроет дверь. – Не бойся, я давно потерял интерес к женским прелестям, – еще одна улыбка. – Ты ведь понимаешь меня?
– Думаю, да.
– Снова видения? – спрашивает Илия.
– Скорее, воспоминания.
– Хорошие?
– Не знаю. – Молли убирает со своей груди его руку.
– Не хочешь, чтобы я тебя трогал?
– Нет.
– Ты странная.
– Скорее, безумная.
– Я серьезно. – Илия подминает ее под себя. Нависает над ней, вглядываясь в голубые глаза. – Ты правда веришь во все эти видения?
– Уже не знаю… – дыхание Молли обжигает его лицо. – Хотелось бы думать, что нет.
– Хотелось бы думать? – Илия целует ее в холодные, неподвижные губы. – Ты лучше, чем о тебе пишут.
– Потому что я тебе дала?
– Просто потому что лучше, – он снова целует ее. Осторожно, едва касаясь губ, терпеливо ожидая ответа.
– Хочешь еще? – тихо спрашивает сквозь поцелуй Молли.
– А ты?
– Тебе не все равно?
– Нет. – Илия чувствует, как руки Молли упираются ему в грудь.
– Слезь с меня, – говорит она. Поднимается с кровати и начинает собирать разбросанную на полу одежду.
– Как знаешь, – сдается Илия и тоже начинает одеваться. – Я просто хотел помочь.
– Помочь? – кривится Молли, натягивая кофту. – Да я видела, как ты жил после смерти жены! Видела, чем ты занимаешься вечерами, когда засыпает твоя дочь!
– Так тебе кажется это отвратительным?
– Мне отвратительно то, что я вижу все это! – Молли смотрит ему в глаза, словно рассказала что-то крайне неприличное о себе и теперь с вызовом ждет порицания и критики.
– Зачем ты это делаешь? – спрашивает Илия.
– Делаю что?
– Отгораживаешься от всех. Такое ощущение, что тебе нравится то, что с тобой происходит.
– Думаешь, я могу выбирать?
– А ты пробовала?
– Выбирать? – губы Молли изгибает ироничная улыбка. – Хорошо. Что конкретно можешь предложить мне ты?
– У меня есть знакомый психолог, – решительно говорит Илия. – Я уверен, что он сможет помочь и дать совет.
– Совет? Что он может мне посоветовать? Не прыгать? Не поможет. Тебе ли не знать!
– Тогда не знал. – Илия вспоминает жену. Светлое лицо мрачнеет. – Если передумаешь, то я с радостью попытаюсь помочь тебе. Хотя бы тебе.
– Ладно. – Молли открывает дверь, поправляя на ходу взъерошенные волосы. – Забудь. Я не хотела причинять тебе боль. – Она оборачивается. Смотрит ему в глаза. – И не вини себя. Ты ничего не можешь сделать. Ни сейчас, ни тогда, со своей женой.
– Я так не думаю.
– А ты попробуй.
– Нет.
– Черт! – Молли раздраженно кусает губы. – Если я соглашусь, это что-то изменит?
– Да.
– А может, ты просто хочешь, чтобы я осталась у тебя на ночь?
– И это тоже.
– Я так и думала, – Молли улыбается, возвращая себе напускное безразличие. – И кто-то еще говорит, что это я странная!
– Ну, как все прошло? – спрашивает отец.
Молли смотрит ему в светлые глаза, которые прочитали так много книг из старой библиотеки. Он любит этот мир. Чтит этот мир. Преклоняется перед его историей. Ценит традиции. «Ты ведь умная девочка», – вспоминает Молли голос высшего и невольно оборачивается. Дверь в библиотеку все еще закрыта. «Не стоит развенчивать мифы».
– Не томи. – Рука отца касается ее щеки.
– Что там?
– Где?
– На щеке.
– Ничего.
