Потом приступил к изучению одежды своего гостя.
От этого увлекательно занятия меня оторвал голос ребенка. Во сне он с четкой артикуляцией несколько раз произнес:
— Ёу нот тхе славе. Ёу аре а год.
Я записал эту абракадабру и бросился к компьютеру.
Поиск дала множество вариантов, наиболее правильным из которых оказался транслит:
«Jou not the slave. Jou are a god».
Дрожа от нетерпения я обратился к словарю и получил частичный перевод с английского: «Jou не раб. Jou — бог». Осталось разобраться с «Jou». Вот, что подсказала википедия, открыв нидерландский язык:
«jou (je) — ты или я, в зависимости от падежа и контекста. Je (неофициальный, безударный) — ты. Д.-В. jou (je)»
Я читал дальше и выяснил, что нидерландский язык происходит от языка береговых франков и является прямым потомком протогерманского языка индоевропейской языковой группы. Ближайшие родственники — древнеанглийский, фризский, нижненемецкий языки.
Некоторое количество иммигрантов нидерландского и бельгийского происхождения в США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии продолжают использовать нидерландский язык (главным образом в быту).
В Индонезии некоторые пожилые люди ещё помнят нидерландский язык.
В ЮАР и Намибии распространён африкаанс, который до 1925 года считался диалектом нидерландского.
Существовали также креольские языки на основе нидерландского, в настоящее время почти всюду вымершие — в Гайане, Индонезии, Пуэрто-Рико, на Виргинских островах, Шри-Ланке.
Я срочно выписал несколько общеупотребительный слов на этом древнем языке и стал ждать пробуждения своего маленького гостя. Он мог оказаться как эмигрантом, так и гостем из ЮАР или Намибии.
То, что он принял меня сперва за раба, а потом — за бога, вводило в недоумение лишь частично. Римский патриций дворника тоже отнес бы к рабам. А уж спартанец, увидев меня за столь непрестижной деятельностью, побрезговал общаться. Да и местные нувориши посматривают свысока, хотя и с ними патриции или спартанцы общаться не стали, как с людьми низкими. А вот с богом было не совсем ясно. Несомненно, к такому выводу его привели мои старенькие электронные приборы. А нынче и бедуины не брезгуют мобильниками или ноутбуками. Из какого же невежественного племени этот ребенок?
Я посмотрел на пол. Мальчик спал на спине, свободно раскинув руки. Поза «звезда» — поза очень уверенного человека, без комплексов, столь присущих цивильным детишкам. Тех, что сворачиваются клубком (возврат к позе эмбриона), подкладывают ладошки под голову или с пальцем во рту (затянувшееся младенчество), на животе или укрывшись с головой (попытка спрятаться от реалий бытия).
Пусть спит. А я пока все же поковыряюсь в его карманах.
Одежда не производила впечатление грязной, хотя припахивала тиной или чем-то болотным. Вся она, кроме свитера, была, насколько я понял, из хорошо выделанной кожи, кое-где отделанной полосками золотистого металла. Точно такие же нашивки были и на шапочке.
В штанах карманов не было. В куртке было только два внутренних, оба пустых. Зато на широком поясе, кроме ножа и какой-то толстой черной палочки, висели два замшевых мешочка в форме кисета. Первый был заполнен золотистыми металлическими шариками величиной с пин-понговские с дырками, второй — явно драгоценными камнями.
Я с этими самоцветами встречался только в красочных описаниях различных фэнтэзи и еще видел мамино колечко с маленьким бриллиантиком. Так что, мог лишь предположить, что тут есть зеленые изумруды, золотистые топазы, красные рубины. Кристаллическая радуга сияла на этих драгоценностях. Сколько может стоить изумруд величиной с голубиное яйцо я и представить не мог. На всякий случай набрал на компьютере: «изумруд цена» и нашел любопытную заметку. «Нелегальные сбытчики принесли резкий изумруд для продажи оперативникам, представившимся криминальными ювелирами. Встреча происходила неподалеку от метро «Красные ворота». Камень весил 420 (!) каратов и стоил на мировом рынке не менее $1.5 млн., а на черном рынке за него можно было выручить в два раза больше. Просили за него $200 тыс., затем снизили цену до $150 тыс. Примечательно, что изумруд был не ограненным, видимо, не смогли найти ювелира». Судя по соотношениям, указанным в таблицах интернет-справочника масса бриллианта в три карата имеет диаметр девять миллиметров. Там же написано, что изумруд легче алмаза, а алмаз легче рубина. Это значит, что изумруд в один карат будет выглядеть крупнее алмаза в один карат, а рубин будет выглядеть мельче алмаза. В общем, у этого первобытного ребенка в самодельном мешочке явно находилось несколько миллионов долларов. Да уж, всё чудесатее и чудесатее.
Не терпелось задать вопросы, проверить свои филологические раскопки. Да и камни жгли руки — одного бы хватило, чтоб прекратить мою пенсионерскую нищету.
Я тронул мальчика за плечо и тут же взлетел в воздух и, приложившись к стене, рухнул на пол. Горло мне жестко зажал сгиб детской руки.
Глаза в глаза — и пацан уже на ногах. Кланяется, просит прощения, что не узнал черепаху. В смысле, наверное просит, так как «черепаха» звучит в аккомпанементе скрежета и фырчания.
Видя, что я не понимаю его наречия, мальчик подошел ко мне вплотную, задрал мне футболку и присосался к левому соску. Движения и поступки были настолько неожиданны, что я не успел ему помешать и стоял, как дурак, не решаясь даже погладить его по голове.
Первая мысль была испуганная — укусит. Это, наверное, больно, когда откусывают сосок! Вторая — поспокойней. Я неожиданно вспомнил, как в одной из моих журналистских командировок в те, далекие времена СССР, я у мингрелов попал на обряд, в котором главенствовал мужчина-усыновитель. После особой молитвы он дал усыновляемому целовать себя в обнаженную грудь, и это послужило символом установления родительских и сыновних отношений. В результате образовывалось родство равносильное кровному и усыновленный превращался в родного сына.
Я тогда написал очерк и до сих пор помню, что у первобытных народов была распространена процедура усыновления в виде сосание молока из груди матери. Она применялась как при усыновлении малолетних, так и взрослых. Подобный обряд существовал, например, у черкесов. Глава семейства призывал к себе усыновляемого, в присутствии всех обнажал грудь своей жены и усыновляемый три раза дотрагивался до ее груди. Этим символом глава семейства давал знать присутствующим, что усыновляемый был как бы вскормлен грудью его жены и становится отныне сыном в семействе. Вообще этот обряд имел широкое распространение. Он был известен киргизам, осетинам, кабардинцам, абхазам. А вот у мингрелов целовали мужика.
