И с этой мыслью он опять проснулся.
О, Господи! Теперь – то где я нахожусь? – Он лихорадочно окинул взглядом окружающее пространство. Кругом были привычные атрибуты его невеселой одинокой жизни. Да еще уныло зазвонил будильник. Но ему даже в голову не пришло вставать и начинать обычную дневную тягомотину: он весь был поглощен случившимся (или приснившимся?) Да и голова просто раскалывалась. – Наверное, придется заболеть: надо же хоть как – то оклематься после всего этого! Пускай попробуют не дать больничный! – Подумал он с несвойственной ему решимостью. – Хотя надо быть полным идиотом, чтобы рассказывать кому бы то ни было об этих приключениях… – Скажу, что общее состояние мерзопакостное, и это будет чистейшая правда! А пока не грех и поваляться, да поразмышлять… Что это могло быть? А вдруг именно эта,
"настоящая" моя жизнь и есть сон? А какая – то из тех есть явь? Нет, не похоже: больно уж чужим я оказался и в прошлом, и в будущем! Хотя и здесь – то я не очень свой: ведь не стыкуюсь, явно не стыкуюсь с окружающей действительностью!
А, впрочем, кто же с ней вполне "стыкуется"? Много ли таких? Просто многие живут "зажмурившись" – вот им и кажется, что всё "более – менее"… А на самом – то деле!… Говорят одно, думают другое, а делают третье! И считают это чем – то естественным, само собой разумеющимся! Тут ему вспомнилась мгновенная "прокрутка" его собственной жизни, и он тяжко вздохнул: – а ведь и я недалеко ушел! Да ведь иначе и нельзя, наверное: иначе в лучшем случае – "психушка"!
Ну, а в тех эпохах с этим как? Неужели человек всегда "тиран, предатель или узник"? Страшновато снова попадать "туда", а все же интересно! Просто до безумия! Тем более, что опыт кой – какой уже имеется – авось не буду выглядеть столь "малохольным"!
Он нехотя поднялся, кое – как привел себя в порядок, что – то съел, нетвердой походкой вышел из дому и вскоре очутился на приеме у врача.
Врач – обычная для "полуклиники" усталая женщина средних лет, знавшая его, в основном, по простудам, как видно, и на этот раз ожидала услышать обычные жалобы на высокую температуру накануне вечером, на кашель, насморк и тому подобные "страдания". Но больной стал сбивчиво повествовать о том, что "голова болит",
"тут болит", и "там болит", да и "ноги – то еле таскает"… – Не похмельный ли синдром? – мелькнула у нее догадка. – Так ведь вроде бы не пьющий… Да и вообще – интеллигентный человек… И симулировать, наверное, не стал бы – глаза честные… Вот нервишки, как видно, шалят! Одинокий, кажется, затюканный…
Объективно – все более или менее… Что ему написать в бюллетене? Перебрав весь нехитрый набор популярных диагнозов, не остановилась ни на одном. – Ох уж эти мне интеллигенты! Захотел отдохнуть – так соври что – нибудь поскладней! А он что – то мямлит – мямлит, и при этом явно чувствует себя чуть ли не преступником! Придется подсказать! – У Вас, наверно, сон плохой… Но при упоминании о сне больной еще больше смутился: на его лице изобразилась явная растерянность – чуть ли не смятение – как будто проникли в какую – то его тайну!
– Неприятные сновидения часто бывают? – Больной подавленно молчал. – Неврастеник какой – то! – подумалось докторше.
А не показать ли его Евгению Кирилловичу? И через несколько минут Александр очутился в другом кабинете.
Евгений Кириллович был редким для обычной поликлиники врачом: он привык серьезно думать на работе. Это доставляло ему массу неудобств и нареканий: очередь к нему всегда двигалась медленно, больные, и без того нервные, иногда приходили в неистовство. Но он ничего не мог с собой поделать: таким уж его создал Бог!
Прозябание в "полуклинике" почему – то не убило в нем любви к своей профессии и участия к людям. В свое время, еще в институте, он подавал немалые надежды и вполне бы мог, со временем, выбиться в профессора, но… "обстоятельства"… зависть… интриги… Однако в кругу специалистов его фамилия была небезызвестна: помещал толковые статьи в специальных журналах, участвовал в консилиумах…
В глубине души был не во всем согласен с самим Павловым: собаки – собаками, рефлексы -рефлексами, а пресловутая душа все же должна быть – в этом он был непоколебимо убежден! (Из – за этого ему и диссертацию "зарезали").
Э, батенька, – подумал он, незаметно, но пристально вглядываясь в Александра: – да ты, пожалуй, мой – со всеми потрохами!… Что – то в тебе есть – и очень, очень интересное: явно много интеллекта… Ну, нервишки, конечно, малость того, но главное – то, главное – не в этом: у тебя душа жива, и, в силу этого, болит!
– Что, больничный не дают? – обратился он к пациенту максимально располагающим тоном.
– Не волнуйтесь: думаю, что с этим у нас проблем не возникнет. Вы только поподробней отвечайте на мои вопросы: все мы чем – то, да больны! А у Вас и жизнь, как видно, не особо радостна, и что – то изнутри Вас явно беспокоит…
Депрессии часто бывают? – Пожалуй, – сказал Александр.
– И сейчас, наверно, она тут как тут? – Вы правы. – Вот видите – это уже диагноз… Ну, и есть, наверно, что – то, что Вас мучает, тревожит, беспокоит? – Этого добра всегда хватает…- Ну, а в данный – то момент? Конечно, можете не отвечать, но очень бы хотелось все – таки услышать: профессиональный, знаете ли, интерес, да к тому же Вы мне чем – то симпатичны: вижу, что человек мыслящий и достаточно содержательный, только вот закомплексованный… Впрочем, я и сам достаточно закомплексован: это нам – интеллигентам – всем знакомо (тут он подмигнул). И уставился на Александра сдобным профессорским взглядом: уважаю, мол, и понимаю, и сочувствию – не напрягайся, будь самим собой…
Александр, конечно, понимал, что это профессиональная игра, но все же несколько размяк: ведь человек действительно старается, ищет пути, как помочь… Да и специалист он, видно, неплохой, и человек достаточно приятный – повезло, можно сказать! Но разве можно взять и выложить даже ему всю правду? Тут, наверно, не о бюллетене речь пойдет, а уж наверняка о койко-месте! А, с другой стороны, кому же, если не ему? В себе носить – с ума сойдешь! Попробую, пожалуй, рассказать сугубо как о сновидениях: дам ему понять, что у меня и в мыслях нет считать это чем – нибудь реальным!
И начал, заикаясь поначалу, даже замолкая временами, повествовать о происшедшем накануне. Врач слушал внимательно и с явным интересом, но нельзя было понять – верит он или не верит и как он все это расценивает. Он почти не прерывал его какими – то вопросами, лишь изредка прося что – либо уточнить. Когда рассказ закончился, он заявил, что очень благодарен: все это настолько интересно…
