А еще был Брайбен, и что-то с ним случилось. Ерунда, что может случиться с Юрвином?
Кто-то куда-то бежал, нет, бежало целых пять человек, по ангару бежали, и он сам бежал вместе с ними.
Бежал, бежал, бежал…
И вдруг что-то случилось, бежавший перед ним человек споткнулся и упал, он сам тоже упал и почему-то услышал топот, грохот, и еще раз топот, теперь уже громче, а потом по глазам резанул свет… откуда здесь свет, от лазерных лучей такого света не бывает…
* * *
Анакин открыл глаза, поморщился от яркого света. Как же мерзко… Мерзко что?
В каюте кроме него были еще какие-то люди.
Точнее, Штрим, трое ребят из транспортного взвода. Так, а где тогда сам Челси? А, ну да, вот он стоит.
— Встать! — приказал Штрим.
Анакин медленно поднялся с койки. Успел взглянуть на хронометр, отметил, что проспал ровно два часа. Поднес руку к глазам — потереть, и тогда только увидел, что костяшки пальцев рассечены и покрыты забуревшей уже кровью.
Взгляд Скайуокера недоверчиво скользнул по каюте. В дверном проеме стоял рыцарь.
С опухшей мордой, над которой явно старательно потрудился врач в лазарете, заклеив ушибы парой мелких бактовых пластырей, а остальное залепив мазью, не впитавшейся еще в кожу и оставившей на ней блестящие, словно сальные потеки.
— Дисциплинарный арест! Две недели! До выяснения обстоятельств! Потом гарнизонный суд!
У Штрима не получается не орать, подумал Скайуокер. Капитан словно очень долго ждал этого момента и наконец-то, вот уже несколько минут подряд, он может разоряться на тему позоров и обесчещенных мундиров.
Лурус попытался прервать старшего офицера.
— Капитан Штрим, если вы позволите, я…
Штрим его не расслышал. Он, похоже, вообще ничего не слышал, кроме себя, и продолжал распекательство, не теряя набранного темпа:
— Повышения очередного захотелось, Скайуокер? Да таких как ты надо не повышать, а…
Тут Лурус, наконец, осторожно потянул капитана за рукав. Тот осекся, не успев сообщить, что именно он рекомендует делать с такими, как Скайуокер, и перевел взгляд на джедая.
— Капитан, я предполагаю, что здесь может находиться одна принадлежащая мне вещь, и я был бы признателен за ее возвращение.
— Он имеет в виду свой меч, сэр, — ввернул Челси.
— Ах ты ворюга!
— Меч вон, — Скайуокер кивнул в сторону койки, — там валяется.
Лурус юркнул между Штримом и Анакином, ловко поднял с пола оружие и пружиной выпрямился. Учтиво наклонил голову и растянул губы в небольшую улыбку.
— Спасибо, капитан. Думаю, теперь я должен отправиться на Корускант. Еще раз благодарю вас за оказанное содействие. Я непременно доложу о вашей помощи Совету.
Штрим кивнул головой.
— Счастливого пути, рыцарь.
— Да пребудет с Вами Сила!
На этих словах взгляды Скайуокера и Луруса пересеклись. Терять было нечего. Анакин улыбнулся уголком рта.
— Счастливого пути, рыцарь.
Лурус пошевелил губами, словно пытался прожевать ответ. Видно, ему-то как раз было, что терять, потому что вслух он так ничего и не произнес, только поглядел на меч, который все еще вертел в руках. Деловито оглядел собравшихся в каюте людей и ушел.
Штрим махнул рукой рукой, и по обе стороны от Скайуокера встали двое рядовых из транспортного взвода. С бластерами наперевес, как полагается.
— В дисциплинарную на нижней палубе.
Его вывели в коридор, Штрим опять сделал какой-то знак, и Анакина зачем-то развернули, как будто сам он не знал, где находится нижняя палуба и как туда попасть. Что-то потянуло его вниз за плечи, и пока он соображал, почему его хотят согнуть или пригнуть к полу, лицо обожгло…
… пощечиной.
Скайуокер мгновенно проснулся, выпрямился, стряхнул с себя конвойных.
Что-то вспомнилось далекое, обидное, еще из детства. То, что он давно забыл, или даже заставил себя забыть, ибо не любил зацикливаться на воспоминаниях. Особенно на неприятных. Конечно, если тебя не били, ты не научишься защищаться и бить других. Есть же такая поговорка: за одного битого двух небитых дают. И все-таки одно дело это драка двух равных, или даже пусть один стоит против двух, против трех, против целой оравы, и совсем другое, когда тебя бьют, чтобы показать власть, а раб не может себя защитить, у него нет на это прав, он имущество и вещь…
Если он еще раз попытается меня ударить, подумал Анакин, я же не вытерплю, я его…
Видимо, это понял и Штрим. Поспешно шагнув в сторону, он утвердился на безопасной дистанции и скомандовал:
— Челси, в камеру его. И помните, вы за это отвечаете! Я проверю, чтобы все было в порядке! А мне работать надо, а не возиться тут со всякими…
Последнюю фразу Штрим произнес, уже набирая ход в противоположном направлении.
— Пойдем, — не своим голосом произнес Челси.
— Пойдем, — ответил Скайуокер.
* * *
Ничего.
Никакое, пустое ничего.
Это слово пришло в голову, когда он открыл глаза и ничего перед собой не увидел. То есть увидел нечто аморфное и темное, не имеющее ни краев, ни четких очертаний.
Инстинктивно поднял голову, в глаза хлынул свет, сначала показавшийся ярким и тут же стремительно потускневший. Это помогло сообразить, что он лежит на животе, опустив голову на согнутые руки, а бесформенное темное нечто перед глазами — то, на чем он лежит.
Правая рука чуть затекла, и он положил голову на левую. Закрыл глаза.
Оглядываться по сторонам не хотелось. Чай, не похмелье. Наоборот, он как назло прекрасно помнил все, что произошло вчера. Или позавчера. Зависит от того, как долго он спал.
Интересно.
Пришлось опять подняться, разглядеть хронометр у себя на руке. Произвести нехитрые вычисления в голове. Вышло не много не мало одиннадцать часов здорового сна.
Очень хорошо. Можно спать дальше.
Он опять опустил голову на руки, и затекшая правая снова назойливо напомнила о себе. Перевернулся на спину, пошевелил рукой, затем вытянул ее и согнул несколько раз, разгоняя кровь. Только тогда заметил отсутствие подушки, да и вообще каких-либо постельных принадлежностей.
Ну, а чего, собственно говоря, он ждал? Номера-люкс в Кореллиан-Плаца?
Пропитавшаяся за ночь потом одежда неприятно холодила грудь и живот. Вчерашний пот, напротив, уже успел превратиться в соль, и мелкими крупинками впивался в спину.
Спать больше не хотелось.
Огляделся, заметил рядом с кроватью столик, на столике тарелка. Вспомнил, что кто-то пытался его растолкать, но он только перевернулся на другой бок и продолжил спать.
Два белых пластиковых стаканчика рядом. Побольше и поменьше. Интересно.
