На меня тут же налетел мой противник, и я вынужден был уйти в глухую оборону. У него хорошая реакция, быстрые движения – ставить блоки очень непросто. Несколько раз не успел и получил чувствительные удары по корпусу. Все же, чистая рукопашная не для меня.
Краем глаза заметил, как согнувшись, сложно петляя, уходит куда-то в глубь улицы третий человек в маске. Манос умудрился-таки перед смертью его серьезно задеть. В том, что грек мертв, у меня не было ни малейших сомнений: уж что-что, а смерть я могу почувствовать в любой ситуации. Даже сейчас, когда две следующие ее жертвы уже, возможно, предопределены.
Удар. Блок. Собственная попытка атаковать. Неудачно. Удар. Пропущен. Надо лучше закрывать почки.
Гемма упал. Из подворотни выскочила еще одна темная тень... и еще одна. Они нас добьют. Зило – медлительный чурбан!
Но тут я уловил очень знакомую ярость. Буквально через секунду мелькнул нож и вонзился в руку незнакомца, уже готового прикончить Гемму.
Я скосил глаза, увидел фигуру Фрэя и тут же едва не пропустил удар ногой под дых. Неожиданно ко мне подскочил Зило и попытался садануть кулаком человека в черном, тот уклонился, но забыл про меня. Я сделал подсечку – сбил его с ног. Незнакомец не растерялся: быстренько перекатился и, поднявшись на ноги, тут же дал стрекача вперед по улице. Хлопцы в черном, которые еще недавно, как армия тьмы, лезли из подворотен ему на помощь, бесследно растворялись в переулках.
Наконец, я смог оглянуться: за Фрэем было еще пять боевиков, не все знакомые, но это не важно.
– Хотя бы одного взять живым, – скомандовал Фрэй. Ребята затопотали вслед за ускользавшими черными тенями. Не поймают – это я знал точно. Кто бы ни были эти люди, но подготовка у них высшего класса. В резервации ни у кого такой нет. Это не уличная школа. Они натасканы до автоматизма, до состояния машины, словно солдаты...
Западной группировкой тут не пахнет...
Человек, получивший нож в горло от Фрэя, корчился недолго – одно конвульсивное движение, и он затих, хотя из раны все так же толчками продолжала выходить кровь.
– Он что-то раскусил, – пояснил Зило в каком-то священном ужасе.
Фрэй выругался, серьезно посмотрел на меня и побежал вперед догонять своих боевиков. Он не будет извиняться. Что бы ни случилось. В крайнем случае, он попросит прощения до того как что-то сделать, но никак не после. Сознание собственной неправоты никогда не мешало ему в исполнении планов. У меня всегда было чувство, что вина для него не ощущение, а лишь сделанный логикой вывод. Он понимает, что сделал что-то не так, но раскаяния не чувствует. Впрочем, подтвердить мое предположение трудно: последний раз я чувствовал эмоции Фрэя очень давно, еще в подростковом возрасте, что с ними стало сейчас и остались ли они вообще – мне не известно.
Естественно, догнать людей в черном не удалось – они растворились в переулках, словно до этого вышли, соткавшись из мрака самых темных углов, а теперь в него вернулись. Последний взобрался на одно из зданий и юркой тенью уходил по крышам. Наши молодчики лезть за ним не решались. Если уж на земле догнать не смогли, то там уж и подавно упустят. Мелькнула мысль, что Спарта бы сейчас вдоволь посмеялся над нами.
Кажется, только один Фрэй не желал сдаваться. Он бежал по улице, не сводя глаз с черного силуэта, затем вдруг остановился. И когда тень попыталась сделать очередной прыжок с крыши на крышу, вынул из куртки небольшой револьвер и направил его вверх. Прозвучал всего один выстрел. Тень споткнулась и, словно подрубленная птица, упала немного впереди за зданием.
Фрэй обожает холодное оружие, но практичность для него все равно всегда на первом месте. Не стоило удивляться, что у него при себе есть пистолет, но я все равно удивился.
Когда мы зашли за здание, тела не было. Не было ничего, что хотя бы косвенно напоминало о том, что кто-то здесь упал с крыши. Никто из нас не верил в таинственные исчезновения. Труп ли, раненного ли, но его успели убрать. Буквально за считанные секунды. Этот факт внушал даже больший ужас, чем то, что чужие люди безнаказанно орудуют на нашей территории.
Шрам на лице Фрэя налился багровым цветом. Обычно выставляемые им сети никогда не оказывались без улова. Но на этот раз рыба оказалась слишком крупной.
Глава 10. Электрический скат
Гудвин был именно тем человеком, на котором держались все тренировки на складе. Даже Большой Ко изредка отступал перед его мнением. В нем не было такой бесшабашности, как в Спарте, скорее даже наоборот: он был дотошен, серьезен и изучал искусство боя так, будто бы это была математика, химия или физика – любая из серьезных наук. Гудвин был ученым, который стремился делать открытия, педагогом, который знал, что нужно ученикам, и еще... одним из узников резервации. Он попал сюда, когда ему было двадцать три – с тех пор минул почти десяток лет. В нем вы никогда бы не заподозрили ничего необычного – простой человек с самой обычной внешностью: с щетиной, наполовину разбавленной сединой, с темными кругами под глазами, которые день ото дня то появлялись, то исчезали на его лице – он больше напоминал неудачника, вытолкнутого на обочину жизни, чем матерого бойца.
Все детство и юность Гудвин провел в спортивных секциях и клубах, перепробовал различные виды боевых искусств, различные техники, но спортивной карьеры не получилось. Слишком уж трудно ему было держаться в рамках и играть по установленным правилам, слишком картонными и далекими от реальности были все поединки. Он поступил в военное училище, просто не представляя, куда еще можно было пойти. Медкомиссию прошел легко – никаких отклонений, никого даже не насторожил его изумрудно-зеленый цвет глаз. Бывают и такие радужки в природе.
Попался только на каком-то из внутренних экзаменов. Дерзко положив ладонь на книгу преподавателя, Гудвин сыпал точными цитатами и без запинки выдавал целые параграфы. Его даром было то, что раньше в народе называли "слепым чтением", вот только прочитать он мог не только книгу, но и любую вещь, или даже человека. Кончики пальцев рассказывали ему, сколько вам лет, чем вы болеете и, возможно даже, хороший вы или плохой. На экзамене ничего не сказали, но при следующем медицинском осмотре его анализы пометили особым грифом.
С тех пор он стал значительно умнее, но уже было поздно...
– Удар ногой, – скомандовал Гудвин. Фрэй ударил. Тренер блокировал. – Еще раз. Плохо. Чем раньше занимался?
– Каратэ.
– Я так и подумал. Какой пояс?
– Зеленый, – Фрэй почему-то смутился. – Это было давно.
Гудвин задумчиво обошел его по кругу:
– Видел когда-нибудь тайский бокс?
