Риво: В каком смысле, ложное?
Жюст: Вы находились в плену стереотипа, согласно которому церковь считается консервативной структурой, идейно противоположной научному сообществу. Меня удивляет, насколько устойчив этот предрассудок. Вы знаете, что автором первой математической модели расширяющейся Вселенной был аббат Жорж Леметр?
Риво: Честно говоря, не знал… А как же креационизм, шесть дней творения?
Жюст: Шесть дней творения – это идеальная модель. Упрощенное описание, как идеальная планарная геометрия Евклида. Но, сегодня мы говорим не о вопросах абстрактной теологии, а о практической роли церкви в европейском прогрессе.
Фонтейн: Скажите, а в чем заключалось ваше посредничество? Если это не тайна.
Жюст: В чем-то, разумеется, тайна, но в основном, я открыто и просто делал то, что должно. Я старался объяснить влиятельным персонам в нашей стране, что следует внимательно относиться к вопросу о союзниках и противниках. Иначе мы оттолкнем протянутую руку друга, и обнимемся с негодяем, который ударит ножом в спину.
Фонтейн: А нельзя ли узнать более конкретно, о каких друзьях и врагах идет речь?
Жюст: У вас, я полагаю, нет сомнений, что мсье Марне летал к друзьям?
Фонтейн: В общем, видимо, нет. Хотя, мне странно, что вы, католический кардинал считаете меганезийцев друзьями. Они выгнали со своей территории католическую церковь, а все церковное имущество передали квази-католической общине, которую мировая пресса в шутку, окрестила «атолликами». Как я понимаю, ни вы, ни Папа Римский, даже не можете приехать в Меганезию.
Жюст: Совершенно верно. Меня остановят прямо в аэропорту и депортируют. Но это совсем не значит, что я должен считать их врагами. Меня депортируют не как врага народа, не как человека, которого ненавидят, а как офицера организации, с которой у истеблишмента Меганезии испорчены отношения. Во времена реформации у нас во Франции случались вещи и похуже, но сейчас католики живут в мире с гугенотами. Я уверен, мы научимся жить в мире с океанийскими «атолликами». Первые шаги в этом направлении уже делаются. 20 июня в Париже открывается Фестиваль «Католические студенты за прогресс и взаимопонимание». Там будут не только ребята из Европы и Америки. Там будут океанийцы – «атоллики». Там будут мадагаскарцы, в религии которых католицизм совместился с культом предков. Там будут, также, африканцы – транс-экваториалы, почитающие Мадонну в своих синкретических религиях.
Риво: И все они согласились приехать сюда, на католическое мероприятие?
Жюст: Многие согласились. Знаете, Ришар, обычно, люди придают не такое большое значение формальным различиям религии. Сейчас речь идет об интересном и важном общем деле на благо человечества. Учреждается международная школа астронавтики (ScAN). Это новая прогрессивная католическая инициатива, развитие молодежного проекта YES (Young Engineers Satellites), который действовал при ESA в последнем десятилетии прошлого века.
Фонтейн: Это будет проект только для католической молодежи?
Жюст: Разумеется, не только. Мы приглашаем всех молодых людей, которые готовы сотрудничать в деле гуманизма и прогресса. К сожалению, такое сотрудничество не получится с религией, последовательно выступающей против гуманизма и прогресса.
Фонтейн: Вы имеете в виду ислам?
Жюст: Мы часто говорим о диалоге с исламом. Тут следует четко понимать: диалог возможен с мусульманами, разделяющими религиозные воззрения Авиценны, Омара Хайяма и многих других великих ученых и гуманистов арабского Ренессанса. Диалог возможен с мусульманскими аграрными социалистами новой волны «Асвади». Но с агрессивным исламом, требующим, чтобы весь мир жил по законам шариата, диалог исключен. Мы уже слишком далеко зашли по пути уступок.
Риво: Мы слишком далеко зашли, и что теперь?
Жюст: Теперь мы перед выбором: или союз с обществом, которое, основано на иных идеях, но готово жить в мире и дружбе с соседями, или подчинение полудикой орде, которая видит в нас только будущих рабов. По-моему, это очевидно. А по-вашему?
Фонтейн: Вы предлагаете союз с океанийцами против исламистов?
Жюст: Давайте спросим представителя науки. Анри-Жак, кто вам ближе, с кем вы предпочитаете иметь дело: с океанийцами или с исламскими фундаменталистами?
Марне: Я бы ни с кем не хотел враждовать. Но иметь дело с меганезийцами, конечно, гораздо комфортнее и продуктивнее, чем с… Я не хотел бы показывать пальцем…
Жюст: … И не надо. Мы вас поняли, и ваша тактичность делает вам честь.
Фонтейн: … Но, по-моему, с африканскими транс-экваториалами все не так просто.
Жюст: С ними как раз все просто. Они стояли 11 апреля на бастионах Мтсамборо, защищая остров Майотте, заморскую французскую территорию на Коморах. Транс-экваториалы сражались против исламских агрессоров, бок о бок с бойцами нашего Иностранного Легиона. Мне этого достаточно, чтобы считать их союзниками.
Фонтейн: Несмотря на то, что Гаагский трибунал обвиняет их в геноциде?
Жюст: Если бы великий франкский мажордом Карл Мартелл жил в наше время, то Гаагский трибунал, безусловно, обвинили бы его в геноциде мусульман, а многие, наверняка критиковали бы Мартелла за узурпацию власти, авторитаризм, разбой и многоженство. Но для Франции гораздо важнее то, что Мартелл разгромил Абд эль-Рахмана под Пуатье и изгнал мавров. У вас другое мнение?
Фонтейн: В общем, если отбросить политкорректность, то я с вами согласен.
Жюст: Вы совершенно правы, Шарль. Давайте, мы отбросим политкорректность, и вспомним о том, что мы – не какой-то случайный сброд на территории Европы. Мы французы с определенной историей, культурой и обычаями.
Риво: Монсеньор, вы не боитесь обвинения в национализме и расизме?
Жюст: Обвинить в этом человека, выступающего за фестиваль и проект с участием представителей всех существующих рас и не менее двадцати наций – это абсурд. Но, такое обвинение прозвучит. Я не боюсь этого. Мне есть, что ответить.
Фонтейн: Продолжая предыдущий вопрос – а вы не боитесь острых социально-политических последствий, в частности – разгула терроризма в нашей стране?
Жюст: Я надеюсь, что наша полиция и вооруженные силы знают свои задачи.
Риво: Может быть, вернемся к теме космического сотрудничества?
Жюст: Да. Мы слишком углубились в политику, а ведь Арно-Жак Марне может рассказать о гораздо более увлекательных вещах. О том, как будет развиваться марсианский проект и другие программы космического сотрудничества.
Марне: Благодарю вас… Наверное, следует начать с тех новых технологий, за счет которых пилотируемые миссии к другим планетам, о которых люди мечтают более столетия, становятся реально выполнимыми в короткие сроки. Я начну с прогресса двигателей со сверхвысокими скоростями истечения реактивной массы. Только их использование позволяет уменьшить вес топлива до разумных значений, при этом достигая скорости сто километров в секунду. Это означает прохождение миллиона километров менее, чем за три часа. Полет «Каравеллы» до Марса займет около двух недель – против полугода в пути у кораблей начала нашего века…
