Джек Вэнс - Умирающая Земля

Они забрались в летучую повозку. Юлан Дхор поднял ее в воздух. Чудовищным усилием щупальце прекратило бешено колотиться и дернулось им наперехват. Юлан Дхор увернулся, метнулся прочь. Щупальце рванулось наперерез. Юлан Дхор всем телом налег на рычаг скорости, и за бортом корабля запел и засвистел ветер. Прямо за ними тянулась дрожащая черная рука умирающего бога, силящаяся ухватить спасающуюся бегством мошку, которая так сильно его ужалила.

— Ну, еще немножечко! Немножечко! — молил Юлан Дхор летучую повозку.

— Поднимайся выше, — прошептала девушка. — Выше… скорее…

Юлан Дхор задрал нос корабля, машина стала набирать высоту, рука было последовала за ними — исполинская конечность, упорно стремящаяся в небо, черная радуга, берущая начало в далеком Ампридатвире. Но неожиданно Рогол Домедонфорс испустил дух. Рука обратилась в облачко дыма и медленно развеялась над морем. Юлан Дхор гнал свой корабль на всей скорости, пока остров не исчез за горизонтом. Тогда он замедлил полет, вздохнул, успокоился. Элаи внезапно бросилась ему на грудь и истерически разрыдалась.

— Тихо, девочка, тихо, — приговаривал Юлан Дхор, нежно ероша ее чудные волосы. — Мы в безопасности и никогда больше не вернемся в этот треклятый город.

Вскоре она утихла.

— Куда мы теперь?

Юлан Дхор обвел их корабль полным сомнения взглядом, что-то прикидывая.

— Кандиву придется обойтись без магии. Впрочем, у меня найдется что ему порассказать. Летучую повозку он определенно пожелает забрать себе. Но я что-нибудь придумаю, придумаю…

— Почему мы не можем просто лететь на восток, все дальше, дальше и дальше, пока не прилетим туда, где восходит солнце, и там, возможно, отыщем тихий луг, на котором растут плодовые деревья…

Юлан Дхор устремил взгляд на юг и подумал о Каиине с его тихими ночами и днями цвета вина, о просторном дворце, служившем ему жилищем, о ложе, с которого открывался вид на бухту Санреале, о древней оливковой роще и буйстве карнавалов.

— Элаи, тебе понравится Каиин, — прошептал он девушке.

Гайал из Сферры уродился не таким, как все, и потому с самого юного возраста превратился для родителя в источник беспрестанного раздражения. Словно с рождения на него навели порчу или судьба сыграла с ним злую шутку, так что любое происшествие, даже самое незначительное, давало пищу для размышлений и изумляло его. Едва достигнув возраста четырех сезонов, малыш принялся донимать окружающих вопросами, подобными следующим:

«А отчего у квадратов больше сторон, чем у треугольников?»

«А как мы будем видеть, когда погаснет солнце?»

«А растут ли под океаном цветы?»

«А когда по ночам идет дождь, шипят ли звезды?»

На каковые выведенный из терпения родитель ответствовал так:

«Так предписывает «Прагматика» — квадраты и треугольники должны подчиняться правилу».

«Нам придется передвигаться на ощупь».

«Сие ведомо одному лишь Хранителю».

«Ни в коем случае, поскольку звезды расположены выше дождя, даже выше самых высоких облаков, и плавают в разреженном воздухе, где дождь не может зародиться».

К тому времени, когда Гайял вступил в пору юности, ненасытная бездна внутри его не затянулась и не смягчилась, а, напротив, стала более жадной. И потому он спрашивал:

«Отчего люди умирают?»

«Куда исчезает красота?»

«Давно ли на Земле появились люди?»

«Что скрывается за небесами?»

На что родитель, с трудом удерживаясь от резкости, ответствовал:

«Смерть суть следствие жизни, а человеческая душа — все равно что воздух в пузыре. Проткни этот пузырь, и жизнь утечет, безвозвратно и неотвратимо, как цвет в ускользающем сновидении».

«Красота суть обманчивый блеск, которым наделяет предмет обожания любящее сердце. Если в сердце нет любви, глаза не увидят красоты».

«Некоторые говорят, что люди зародились в земле, как личинки в мертвом теле. Другие утверждают, что первым людям понадобилось место для житья и тогда они посредством колдовства сотворили Землю. Вопрос сей требует знания множества технических деталей и потому лишь Хранитель может ответить на него со всей точностью».

«Бескрайний простор».

А Гайял размышлял и принимал на веру, выдвигал гипотезы и толкования, пока не обнаружил, что над ним исподтишка посмеиваются. В окрестностях пошла молва, что глефт, овладевший его матерью во время родовых мук, похитил часть мозга Гайяла и теперь он усердно пытается восполнить эту утрату. Поэтому Гайял чуждался людей и бродил по зеленым холмам Сферры в одиночестве. Но ни на миг его пытливый разум не прекращал работы, ни на миг не покидало его желание постичь законы окружающего мира. Пока наконец его родитель не вышел из себя и не отказался отвечать, заявив, что все познаваемое уже было познано и незначительное и бесполезное отброшено, а значит, оставшиеся тайны здравомыслящему человеку и знать не следует.

В то время Гайял едва вошел в пору зрелости — худощавый, но хорошо сложенный юноша с тревожным лицом, с ясным взглядом широко распахнутых глаз, склонный к строгой элегантности в одежде.

Выслушав суровую отповедь, он смирился.

— Один вопрос, только один.

— Говори, — провозгласил отец. — Последний вопрос тебе дозволяю.

— Ты нередко упоминал при мне Хранителя. Кто он такой и где найти его?

Отец некоторое время внимательно разглядывал сына, которого считал уже отъявленным безумцем.

— Хранитель создал Музей человечества, который, если верить древней легенде, расположен в земле Падающей Стены — за горами Фер-Аквила, к северу от Асколеза. Доподлинно неизвестно, существует ли этот Хранитель да и сам музей. Однако, по всей вероятности, если Хранитель знает все на свете, как гласит легенда, то он должен знать и магический способ противостоять смерти, — ответил он спокойно.

— Я отыщу этого Хранителя и музей, чтобы узнать все тайны мира, — заявил Гайял.

— Что ж, сынок, бери лучшего белого коня, растяжимый кокон, чтобы у тебя всегда было убежище, и искрящийся кинжал, умеющий освещать путь во мраке. Кроме того, благословлю твою стезю, и любая опасность обойдет тебя стороной, пока ты не свернешь с нее.

Гайял проглотил сотню новых вопросов, которые так и вертелись на языке, — ему было очень интересно, где это его отец обучился колдовству. Юноша с благодарностью принял дары: коня, магическое убежище, кинжал со светящейся рукоятью и благословение, которое должно было хранить его от напастей, поджидающих путников на безвестных тропах Асколеза.