Сила Великая, как же было просто жить в те времена, когда Добро и Зло были видны за килопарсек… если верить старым пыльным легендам.
На протяжении «мирного» тысячелетия баталии так и не прекратились. Время от времени правители отдельных систем со скуки решали поиграть в войнушку, то там, то сям поднимались на первый взгляд беспричинные восстания, подзабытые религиозные разногласия кололи планеты как орехи, системы пачками выходили из состава Республики и вновь тянулись к ней. Политические противостояния нередко заканчивались провалом в анархию или диктатуру. Кампании транснациональных корпораций мутили экономику неподчинившихся им систем, доводя миллионы существ до гибели в голоде и холоде.
Орден не мог в одночасье прекратить все беспорядки. Потому что и за тысячу лет не сумел отучить людей зариться на добро соседа. Основатели Ордена это понимали и не старались заставить население Галактики жить по бескомпромиссным заповедям, игнорирование которых вело бы к жестоким наказаниям. Орден лишь помогал, направлял и оберегал.
Разумное равновесие между законом и выбором? Да.
Свобода выбора? Да. В рамках конституции Республики.
При этом самая горячая битва не нуждалась ни в мечах, ни в турболазерах.
Эта битва шла в умах населявших Галактику существ. Именно за умы сражался Орден. Именно это было гарантом его выживания. Люди должны были знать, что Храм нужен и полезен Республике. Орден это постоянно доказывал. Разнимая дерущихся в драке, будь то вооруженное ополчение, взбесившиеся от жадности банкиры или правительство, устроившее на своей планете беспредел.
Каждый день рыцари Ордена творили чудеса.
Этих нечеловеческих усилий не хватило на то, чтобы остановить разгорающийся в Галактике пожар. Казалось, гражданская война всколыхнула все тяготы, успешно сдерживаемых Храмом на протяжении тысячелетия, и сконцентрировала в себе всю бурю мелких конфликтов, благополучно задавленных джедаями.
Или я преувеличиваю, спросил себя Мэйс.
Республика победит, в этом нет сомнений. Для этого работают те самые десять тысяч, единые в одном лике Ордена. Работают аналитики, советники по экономике, дипломаты и воины. Давление на Храм усилилось. И снизу, и сверху. Война беспокоит правительство, и треплет простых людей. Храм выстоит. И вместе с ним выстоит Республика.
Так было всегда, и так будет. Да. Мы — сильные. С нами Сила.
Сила была рядом, наготове помочь и подсказать. Так, как на фронте она часто подсказывала решение. Пока военные штудировали учебники стратегии и тактики, совещались и препирались, джедаи уже действовали. Филигранно. Виртуозно. Победно.
Не льсти себе, сказал Мэйс. Мы только что проиграли Локримию, хотя СМИ вовсю трубят о победе Республики. Да, это победа Республики, но не наша победа. Локримию выиграл кто-то другой. Армия. Обыкновенная военщина. Те, кто не одарены Силой. А подчас и умом.
Имеет ли это значение? Нет, для Республики прежде всего важен результат.
А нам нужно знать не только результат, но и то, что привело к результату.
Винду посмотрел на хронометр. Шесть двадцать девять.
Столичное солнце уже воцарилось над горизонтом. Только было оно сегодня каким-то то ли чересчур ярким, то ли не таким безгрешно светлым, как обычно.
Выдержим, повторил Мэйс.
Цифра девять на его хронометре сменилась на ноль, и тишину в зале Совета спугнул звуковой сигнал. Мэйс чиркнул пальцем по консоли.
— Входите, — сказал он и устроился в кресле.
Вошедший рыцарь поклонился.
— Я благодарен за то, что удостоился этой чести.
— Благодарить меня будете потом, — просто ответил Мэйс. — Я читал ваш рапорт. Вчера вечером, когда получил сообщение.
Стоявший перед ним навытяжку молодой джедай заметно напрягся.
— Результат говорит сам за себя, не так ли?
— Да, — тихо ответил рыцарь.
— Я не собираюсь перекладывать на вас вину за переговоры, Лурус. Экономические стороны дела мы обсудим позже, когда вернется ваш учитель, Малью. Сейчас я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов.
Лицо джедая посветлело.
— Я весь внимание, магистр.
Магистр в упор смотрел на рыцаря, словно оценивая, вытерпит ли тот его взгляд.
— Лурус, как вы представляете себе, каким должен быть настоящий джедай?
— Настоящий джедай всегда прислушивается к течению Великой Силы…
— Не надо цитировать мне Кодекс, — оборвал его Мэйс. — Или, не приведи Сила, его сто пятьдесят восьмую трактовку. Мне интересен ваш взгляд на проблему с практической стороны дела. Каким в реальной жизни должен быть этот светлый рыцарь в коричневом плаще с сейбером на поясе?
Прямо как на картинке, подумал Мэйс. Которую нарисовали мы сами и которой теперь тычем Галактике в рожу.
Специальная информационная комиссия Ордена, в состав которой входило двадцать сотрудников Храма, занималась только одной проблемой — проблемой сохранения необходимого имиджа джедая. Эта комиссия организовывала экскурсии по Храму и его библиотеке, время от времени подбрасывала СМИ необходимые интервью и передачи, периодически выпускала книги об истории Ордена и проводила социологические исследования. Пока этого хватало. Разворачивать фронт агитации было бессмысленно. Джедаи оправдывали свое существование делом, а не словами. Если бы хоть один из бывших глав Ордена решился бы перейти к прямой теократии, решился бы на культ Храма или, не дай Сила, на культ собственной архигениальной личности, Орден попросту бы не выжил. Джедай должен быть видим настолько, насколько необходимо. Понятны его мотивы и поступки. Мотив: общее благо. Поступок: освободил и защитил. Формульно, сухо и неинтересно. Но, как ни странно, работает. Вот уже тысячу лет…
— Настоящий джедай использует свои способности, чтобы помогать населению Галактики.
Мэйс кивнул.
— Это теория, рыцарь.
А я тебе не Йода, чтобы заниматься теорией и разводить философии, подумал Мэйс. Я практик. Я глава Ордена, и я несу ответственность за военные операции, за работу разведки, за сотрудничество с сенаторами, за дипломатические контакты. За всё.
— Джедай должен быть смелым, отзывчивым…
— Вы правы, рыцарь. Однако, смелых и отзывчивых людей много. Не каждый из них становится джедаем. Лурус, вы занимаетесь экономическими задачами. Что помогает вам их решать? Кроме Силы?
— Знания.
— Отлично. А еще?
— Иногда, — Лурус помедлил, — я пытаюсь думать так, как думают люди, с которыми мне приходится встречаться на миссиях.
— И это помогает?
— Очень.
— Тогда почему вы не попытались поставить себя на место военных? Посмотреть на изменение директивы Совета Безопасности их глазами? Разве это не помогло бы распознать то, что они хотят действовать по собственному усмотрению?
