её инструктора по цигуну, ничего не говорил о роде его занятий. Да и его настойчивое стремление отправить Василису в запретные архивы больше не выглядело капризом, оно как-то уж слишком сильно напоминало коварный замысел.
— Что же тебе от меня нужно? — вслух пробормотала Василиса. — Может быть, это? — она подняла со стола листок с иноземным посланием. — Нет, Герман никак не мог знать, что я опрокину тот ящик, а потом утащу один из листков. Тогда зачем он хитростью отправил меня в архив?
Некоторое время Василиса ходила из угла в угол, пытаясь сложить воедино разрозненные кусочки паззла, которые подбросила ей Игра, и тут в её голову пришла совсем другая мысль. Что бы ни задумал Герман, он никак не мог быть тем мужчиной, которому предстояло разбить сердце влюблённой женщины просто потому, что это сердце на самом деле ему не принадлежало. Да, Василиса была увлечена этим сильным и загадочным мужчиной, но не настолько, чтобы расставание с ним разрушило её жизнь. Выходит, сон указывал на кого-то другого, может быть, на Егора? Василиса попыталась представить себе вечно улыбающуюся физиономию своего напарника по магическим практикам, но отчего-то, вместо Егора, перед её внутренним взором вдруг возник совсем другой образ. Тёмная фигура мужчины в развивающемся плаще на пустынной зимней улице.
— Ты-то тут при чём? — возмутилась Василиса, но буквально через секунду пришла догадка, и была она настолько ошеломляющей, что повергла несчастную женщину в ступор.
Дело в том, что странный мужик, вынырнувший из подворотни, словно чёрт из табакерки, вызвал у неё такую же необъяснимую паническую реакцию, как и видение окровавленного сердца в шкатулке. Никогда раньше Василиса не пасовала перед опасностью, напротив, она всегда предпочитала идти ей навстречу. Даже если предположить, что незнакомец действительно мог оказаться маньяком, это не должно было заставить её бежать без оглядки, скорее уж, наоборот, приготовиться к отпору. Чем же мужик в плаще так напугал бесстрашную и убеждённую авантюристку? Что за опасность почуяло сердце Василисы, в котором никогда не было даже страха смерти?
— А ведь я была не единственной, кого он напугал, — перед её внутренним взором тут же всплыла ещё одна картинка, которая вроде бы совсем затёрлась дальнейшими событиями, но всё же умудрилась остаться в памяти. Василиса чётко вспомнила, как враз побледнело и осунулось лицо Германа, когда тот увидел мужчину в плаще.
— Рэй, ты слышишь? — Эвиана остановилась и задрала голову к кроне вековой липы, мимо которой они как раз проходили, прогуливаясь по аллеям замкового парка.
— Ты про птицу? — рассеянно поинтересовался Вран, которого жизнедеятельность пернатых волновала в наименьшей степени, сейчас его гораздо больше интересовал вопрос, каким образом ладошка его спутницы умудряется оставаться прохладной даже в полуденную жару.
— Это же соловей, — девушка возмущённо нахмурила бровки. — Как можно быть таким тугоухим? Послушай, как заливается.
— Да, красиво, — покладисто согласился Вран, чтобы не провоцировать очередной наезд излишне прямолинейной гостьи замка Гилмор.
В последнее время он частенько сталкивался с ситуациями, в которых совершенно терялся. Вроде бы тщательная подготовка стража на поверку оказалась чистой халтурой, поскольку никак не предусматривала близкого общения с такой опасной в своей непосредственности собеседницей. Эвиана постоянно ставила в тупик неопытного в земных делах аэра, заставляя его вертеться как уж на сковородке, чтобы не выдать своей инородности этому миру. Ну кому бы пришло на ум, что для достоверности ему потребуется изучить голоса местных птиц или запахи растений? А оказывается, для аватаров чириканье какой-то невзрачной пичуги является чем-то вроде ангельского пения. Что уж говорить про ландыши, едва ни стоившие агенту полного разоблачения. Разве могло Врану прийти в голову, что Эвиана сочтёт кощунством раздавленный его подошвой беленький цветочек?
— Это песня любви, — девушка укоризненно покачала головой. — Только соловьи умеют так петь.
Вран тайком вздохнул, укладывая в архив своей памяти ещё один бесполезный факт. Этих фактов там скопилось уже такое неимоверное количество, что в пору было заводить каталог. И как только аватары умудрялись хранить столько иррациональной информации, да ещё и выуживать её буквально на автомате? Но хуже всего было то, что Вран пока так и не научился предсказывать реакцию Эвианы на те или иные аспекты жизни, поскольку, с его точки зрения, поведение девушки было не просто необъяснимо, оно зачастую граничило с абсурдным. Например, Эвиана отчего-то радовалась как ребёнок тому факту, что с наступлением лета дни становятся длиннее, а ночи светлее, хотя это было просто следствием работы алгоритмов этого мира. Ну чему тут можно радоваться?
Она могла с визгом запустить туфлёй в высунувшуюся из своей норки мышку, а потом потратить кучу времени на то, чтобы помочь случайно залетевшему в окно мотыльку благополучно выбраться на волю. Каким образом эта взбалмошная девица разделяла животный мир на хороших и плохих представителей, так и осталось для Врана загадкой. В её отношении напрочь отсутствовала логика, ведь мышь явно была более высокоорганизованным существом, нежели насекомое. Реакция Эвианы на перемену погоды вообще повергала рациональный ум аэра в ступор. Когда тучи закрывали небо, и начинал накрапывать мелкий дождик, глаза девушки отчего-то сразу наполнялись печалью, она становилась вялой и тихой, могла часами молча сидеть у камина, глядя в огонь. А вот первая летняя гроза неожиданно привела Эвиану в буйный восторг. Она выскочила на балкон в одной ночной сорочке и принялась кружиться под потоками воды, разбрызгивая лужи босыми пятками. Ну кто бы объяснил несчастному стражу, в чём тут смысл?
Нужно сказать, что Вран оказался свидетелем танца под дождём вовсе не случайно, дело в том, что с некоторых пор ночевали они с Эвианой в одной постели. Самым странным было то, что у агента спасательной службы совершенно отсутствовало намерение совращать свою малолетнюю гостью, на самом деле Вран вообще не понимал этого аватарского развлечения под названием секс. Разумеется, он прошёл соответствующее обучение перед отправкой на место службы и отлично умел изображать сопутствующие процессу совокупления эмоции, но никакого удовольствия сей процесс ему не доставлял. Легенда о почившей любимой супруге, которой снабдили агента перед отправкой разработчики, надёжно защищала Врана от досужих сплетен, но на всякий случай он всё же время от времени приглашал в свою спальню одну из горничных. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы его не сочли извращенцем или того хуже импотентом.
Едва спасённая Враном ведьмочка впервые переступила порог его замка, так сразу заявила, что испытываемая ею благодарность к спасителю никак не распространяется на предоставление интимных услуг. Эвиана даже не подозревала, какое облегчение испытал в тот момент
