Он задумчиво защелкнул браслет. Значит, все-таки Алиса. Что, собственно, имела в виду девушка, столь странным образом старающаяся напоминать о себе?
Подсознательно он чувствовал, что тут есть какая-то связь с ночным разговором. О чем они говорили? Он поочередно вспоминал ее слова.
– Есть! – обрадовался он наконец. – Запись! Она говорила о какой-то песенке, балладе. Номер диска! Она обещала записать… Оригинальный способ, но это надо проверить!
По пути на третий этаж, где размещалась студия звукозаписи, он купил в автомате чистый акустический диск – тонкую пластинку размером с небольшую пуговицу, на которой можно было поместить запись полуторачасовой программы.
Вложил диск в автомат и набрал на клавиатуре номер. Спустя несколько секунд кружок выпал в подставленную ладонь. Снеер поискал свободное место для прослушивания, но все были заняты молодыми людьми, подрыгивающимися в такт модным шлягерам.
– Снеер! – услышал он знакомый голос и оглянулся. Около устройства для копирования записей стоял Матт с каким-то незнакомым пареньком.
– Привет, Матт! Я обещал позвонить, но, прости, у меня были неприятности.
– Не беда! – улыбнулся Матт. – Справляюсь понемногу.
– Играешь в записи?
– Не совсем, – Матт вроде бы смутился.
Его спутник собрал в коробочку кучку акустических кружков и вопросительно поднял глаза на Матта.
– Иди, встретимся вечером, – сказал тот и выудил из коробочки один из кружков.
Юноша забрал коробочку с оставшимися кружочками, а Матт взял Снеера под руку и повел в угол зала, где стояло несколько столиков и ряд автоматов с напитками.
– Сегодня угощаю я, – сказал Матт, ставя перед Снеером пластмассовую кружку.
– Получил работу?
– У меня к тебе просьба, – ответил Матт тихо, оглянувшись. – Если тебя кто-нибудь спросит обо мне, ты меня здесь не видел.
– Грязная работенка? – догадался Снеер.
– Прослушай дома, – Матт сунул ему в руку звуковой кружок.
– Что это?
– Несколько вопросов для тех, кто отучился их задавать. Противовес ежедневной порции информационной жвачки, которой нас кормят.
– Забавляешься конспирацией, Матт? – скорее отметил, чем спросил Снеер. – Раньше это называлось «нелегалка».
– Увы, – вздохнул Матт. – С тех пор как изобрели саморазлагающуюся бумагу, невозможно делать листовки. Настоящая, стойкая бумага совершенно недоступна. На ней печатают только учебники и произведения, которые считаются классикой.
– Нестойкая бумага – прекрасное изобретение. Не надо убирать с улиц старые упаковки, не накапливаются старые газеты.
– Вот именно. Очень удобно для администрации: через неделю не остается ни одного официального следа от высказываний властей, и можно не краснея излагать нечто прямо противоположное. Акустическая запись вытесняет другие способы записи информации, но люди так привыкли к информационному шуму, что тут же выпускают через правое ухо то, что вошло в левое. Им гораздо эффективнее можно что-либо сообщить в письменном виде. Но из-за отсутствия бумаги нам приходится записывать эти кружочки.
– С кем воюешь, Матт? – покровительственно усмехнулся Снеер.
– Что значит с кем? Разумеется, с администрацией, с теми нулевиками из Правления, которые превращают нас в дураков, разыгрывая этот сумасшедший цирк.
– Это все равно что воевать со мной.
– А ты работаешь на Правление?
– Нет. Но живу благодаря тому, что ты называешь цирком.
– Не знаю, чем ты занимаешься. Но если используешь ситуацию, которую создали нулевики из Правления агломерацией, то ты просто паразитируешь на тех, кому живется в этом городе хуже, нежели тебе.
– Я им нужен.
– Пока существует эта выродившаяся общественная система.
– Именно поэтому я и сказал, что ты воюешь со мной, – рассмеялся Снеер. – Хочешь разорить мои охотничьи угодья и разогнать дичь.
– Ты паршивый циник.
– Мои клиенты иного мнения. Все до единого благодарят меня.
– Чем ты занимаешься? Ключики, перчаточки, даунинг?
– Рейзерую помаленьку. Могу соорудить тебе самый лучший разряд, если захочешь.
– Ты говорил, что находишься «по другую сторону». Я думал – по ту же, что и я.
– Возможно, я по третью, – пожал плечами Снеер. – Я не могу подрубать ветку, на которой сижу и с которой собираю вполне приличные плоды.
– Ты ничего не понимаешь! – Матт сжал кулаки, и было видно, что он теряет терпение. – Этот мир падет, завалится! Сидя на своей ветке, ты не видишь, что корни твоего дерева гниют на глазах. Мало кто понимает ситуацию, все ослепли, у всех перед глазами только разноцветные пункты. Мы должны как-то противодействовать созданной здесь телевизионно-пивной псевдокультуре. Ты не задумывался, почему они поят нас пивом и кормят дешевыми массовыми увеселениями? И то и другое содержит в своей основе одно и то же – оглупление! Посмотри на окружающих тебя людей! Что они видят? Жизнь, заполненную пивом и бессмысленными увеселительными программками. Изучают то, к чему их принуждают. Мастерят, потому что скучают. Но постоянно сознают, что их знания и приобретенные мыслительные способности никогда не будут использованы для дела. Человек перестал быть необходимой составляющей мира.
– Отнюдь, – вставил Снеер. – Он по-прежнему необходим. Как потребитель. Без него все теряет смысл.
– Уже давно потеряло. Все, что ты видишь вокруг, – один огромный цирк, комедия, которой дирижирует группа нулевиков на потребу не сознающей этого толпы. Все это один гигантский блеф!
– Преувеличиваешь!
– Ничуть. Вскоре убедишься сам. Убедятся все, даже самые тупые в этом городе поймут, что являются объектами бессмысленных манипуляций.
– Послушай, Матт! – не сдержался Снеер. – Наша администрация достаточно мягка. Сносит бог знает что, порой прикрывает глаза на крупные махинации и не очень чистый бизнес. Однако, боюсь, она не доймет тех, кто хочет вызвать всеобщее замешательство или недовольство. А именно на это, насколько я понял, направлена ваша конспирация.
– Не в том дело, Снеер. Забудем о нашем разговоре, – вздохнул Матт. – Знаешь новый анекдот о нулевиках? Их еще называют «кругляками».
– Не слышал.
– Их… собираются перекрестить в эллиптиков.
– Почему?
– Потому что они понемногу расплющиваются[8].
– Перед кем?
– Ну, знаешь! – Матт недоверчиво покрутил пальцем у виска. – Ты что, и вправду не улавливаешь сути?
Снеер действительно не понимал ни анекдота, ни смысла всех этих намеков.
«Матт влип в какую-то глупую детскую аферу, – думал он, уже возвращаясь в отель. – Не удивительно, что его переразрядизировали. Надо парня вытаскивать. В принципе он неглупый человек. Сделаю ему хотя бы тройку и какую-нибудь приличную работу».
