– Кормикотов, карту города и уезда надо.
Стоявший в третьем ряду крайним справа богатырь, вздумавший было на досуге почесать бороду, вздрогнул, быстро опустил руку и ровно тою же громкой опрометью устремился к видневшемуся вдали киоску «Ордуспечати».
– Кормимышев, вещи неси.
Стоявший в строю последним самый маленький и щуплый из богатырей, едва видневшийся под буркой и папахой, неторопливо вышел из строя и без энтузиазма оглядел гору хурджунов, каковую мгновением раньше вывез из темного чрева внутреннего багажного зала громадный автопогрузчик. Чувствительное сердце Богдана сжалось. Он шагнул на помощь, но бек ловко поймал его за локоть стальными крючьями своих пальцев.
– Ты куда?
– Помочь… Гора такая – он до вечера не управится.
Бек тяжко вздохнул и сказал с укоризной:
– Не лезь. Тридцать лет назад я бегал, как он бегает, и таскал, как он таскает. Через тридцать лет он будет стоять, как я стою. Восток – дело тонкое.
И тут в кармане порток у Богдана закурлыкал телефон. На какой-то миг сам став стремительным, как барс, Богдан выхватил трубку и поднес к уху.
– Оуянцев слушает!
Отчетливо было видно, как у него меняется лицо, Опадает, словно проколотый воздушный шарик. Темнеет, как море, когда наползает гроза. Бек с тревогой следил за этим превращением – а когда Богдан дал отбой и медленно опустил руку с трубкой, тихо спросил:
– Что стряслось, сынок?
Богдан затрудненно сглотнул.
– Жанну нашли, – сипловато проговорил он. Откашлялся. – Она без сознания.
Улица Дыхания Пророка,
9 день восьмого месяца, средница,
день
Пробраться в штаб к незалежным дервишам оказалось проще простого.
Как следует все обдумав, Баг решил двигаться по крышам – так и людям лишним на глаза не попадешься, и взор не натыкается все время на несообразно обильные асланiвськие каштаны; и заходишь сверху, откуда никто, как правило, не ждет. Еще у Фочикяна Баг, поводив пальцем по карте, убедился, что от гостиницы «Старовынне мiсто» до искомого дома существует путь, ни разу не пересекаемый улицами. То есть три разрыва имелись, не сплошным же монолитом стоят в Асланiве дома; но улицами в полном смысле слова их назвать было нельзя – так, узенькие переулки, через которые перепрыгнуть не сумеет разве что полный дуцзи .
Поэтому, перекачав фочикяновский архив асланiвських странностей к себе на «Керулен», а на всякий случай еще и на сервер александрийского Управления внешней охраны – мало ли что случиться может, вот ведь прежний Багов компьютер вообще потоп в водах Суомского залива! – храбрый человекоохранитель привязал к рукоятке меча шелковую красную кисть, в которую вплетены были медные чохи, и меч сразу стал типичным заклинательным орудием мирного даоса. Затем Баг пристроил сие орудие за спину, подвязал даосские усы и брови, дабы не зацепляться ими за что-нибудь сызнова, спрятал сумку с вещами и «Керуленом» в развилке ветвей пышного каштана и незамеченным вылез на крышу.
Солнце неотлучно торчало в синем небе, нагоняя на город сонную одурь и ощутимо раскаляя черепицу. О последнем Баг не подумал, пришлось разорвать носовой платок и обмотать им ладони. На всякий случай. Буквально через четверть часа Баг похвалил себя за предусмотрительность: прыжок через переулок вышел не таким удачным, как задумывалось. Уже в воздухе Баг заметил развалившегося прямо на месте ожидаемого приземления здоровенного и пушистого кота, и пришлось слегка порулить в полете полами халата, чтобы не травмировать ни в чем не повинное, усатое, подобно великим полководцам древности, животное – временное пристанище чьей-то вечной души; в итоге скорость была потеряна. Нога соскользнула. Баг рухнул на покатую крышу, и ему пришлось вцепиться в черепицу, дабы не скатиться в щель узенькой улочки и не начать безнадежно быстрое планирование с высоты четвертого этажа. В левом рукаве – там, где пребывала трубка на сей раз захваченного с собою мобильного телефона, раздался отчаянный пластмассовый хруст. Кот приоткрыл глаза, презрительно посмотрел на Бага, с неохотцей поднялся и лениво утек в чердачное окно.
«М-да, – сокрушенно подумал Баг, затормозив на самом краю и ощущая жар черепицы сквозь шаровары, – хорошо что меня не видит принцесса Чжу. Сегодня я не так ловок в пробежках по крышам.»
Буддийская добродетель дорого обошлась Багу: телефон приказал долго жить. С минуту Баг выгребал из рукава осколки пластмассы и напоминающие лягушачьи кишки сплетения схем и проводков. Сколько и кому Яньло-ванов и прочих чертей посулил за это время уязвленный до глубины души человекоохранитель – невозможно перечислить даже приблизительно.
Дальнейший путь обошелся без приключений.
Правда, в одном месте Багу пришлось переждать, пока деятельная домохозяйка развесит белье на балконе, а в другом – когда по переулку пройдет под барабанный бой очередной отряд юных любителей ковыряться в земле в поисках неопровержимых доказательств собственной уникальности, а на деле – клада Дракусселя Зауральского; эту версию Баг принял пока за рабочую.
Отряд замыкал груженый мешками и томимый жарой невзрачный ишак.
Переждав шествие за трубой, Баг выглянул. Ближайшая крыша принадлежала тому самому дому, где, как следовало ожидать, каждый камень и каждый гвоздь пропитались идеалами незалежности. Чердачные окна по случаю лета были гостеприимно открыты, и на подоконнике одного дремала в тени пара голубей; на соседнем же подоконнике устроился бородатый субъект в форменной светло-зеленой чалме и косовортке с потрясающими петухами, с дымящейся трубкой-люлькой в одной руке и газетой в другой. Привалившийся спиной к раме дервиш, шевеля губами, внимательно читал газету, время от времени прикладывался к трубке и взмахивал ею, отгоняя мух.
Баг бесшумно, пользуясь тем, что дервиш весь поглощен чтением, подкрался к нему со спины, улучил момент и, ткнув пальцем в шею, подхватил обмякшее тело.
Мухи обиженно взвыли. Трубка глухо стукнула о подоконник и, покатившись, едва не рухнула в узкий провал улицы. «Сказочная вещь», – подумал Баг, в последний момент поймав ее и затем аккуратно положив на подоконник рядом с отключенным дервишем: когда тот придет в себя, пусть его любимый курительный прибор будет с ним рядом и хоть как-то утешит после небольшой физической и психологической травмы.
Голуби встрепенулись и, вытянув шеи, уставились на Бага бусинами немигающих глаз. Баг, от всей души надеясь, что здешние птицы остались верноподданными ордусянами, вольнолетающими по форме и интернациональными по содержанию, поднес палец к губам и единочаятельски попросил их: «Т-с-с-с-с.»
