— У меня все карты есть, я же старейшина, — ответила вампирка. — В кабинете. Сейчас со стола уберу, и пойдём.
Наборы карт Срединницы и Магички у старейшин большие и разномасштабные, ходочанские, но все надписи на торойзэне. Славяна это не смутило.
— Куда нам надо? Давай сразу конечную точку. И листочек с карандашом.
— Большой Хелефайский тракт, — показала Тереза. — Столб 1241А. Но только карты Технички у меня нет.
— Её почти ни у кого нет, — отмахнулся карандашом Славян и принялся за подсчёты, аккуратные столбики цифр быстро покрывали листок. — Францию я наизусть выучил, так надёжнее. Где тут карта приграничья? Самая крупномасштабная.
Тереза нашла карту.
— Вот она, голубушка! — обрадовался Славян подходящей точке перехода. — Вот, — показал он тупым концом карандаша. — Нам сюда.
— Знаю, — сказала Тереза. — Здесь ориентир хороший есть, осинки-близнецы. Найдём.
— Никогда ещё не пробовал переходить из долины, — сообразил вдруг Славян. — Надо найти щель прямо в Латирисе и не морочить голову.
— Нет. И не пробуй. Щелей здесь не бывает, а искусственную пробить можно только на внесторонье.
— Неплохое местечко. Из него прямиком можно перейти куда угодно, но только надо очень хорошо знать точку назначения. Так что придётся нам сначала к соснам четырнадцать километров тащиться, потом ещё кренделя по всем трём сторонам писать. Хотя… — Славян посмотрел одну карту приграничья, другую, сравнил с картой Магички. — Тереза, а вот это место знаешь? — показал он на карте приграничья.
— Да. Ориентиров там нет… Но найду.
— Около одиннадцати здесь появится щель на Магичку, выход у столбов 1239. Всего два с половиной километра пешком. Не повезёт, так пойдем через Техничку.
— До приграничья доберёмся телепортом, а дальше мотоциклом. Водишь?
— Ещё как. Только прав у меня нет.
Вампирка убрала карты.
— Если вдруг в приграничье обнаружится автоинспектор, штрафную квитанцию пошлём мэру Бельфлёра, пусть не халтурит, сочиняет страшилки поубедительнее. Славян, — заинтересовалась Тереза, — а как ты щели различаешь?
— По цвету, — рассеянно ответил он. — Туман в щели на Техничку голубой, на Магичку — жёлтый, а на Срединницу — зелёный.
Славян обнял Терезу, стал целовать шею, плечи…
…От Волчевойки до границы добрались за полчаса. Из-за свёрнутого пространства телепорты в волшебных долинах используются уже ни одну тысячу лет, а трёхстороннему миру только и остаётся, что завистливо зубами скрипеть.
Мотоциклы спрятали в кустах, воров в латирисском приграничье нет, но вампирка на всякий случай прикрыла их охранным и маскирующим заклятьями.
Им повезло, как раз появилась одноминутная щель на Магическую сторону, Славян успел провести.
На мощёном тёсанным камнем, хорошо наезженном Хелефайском тракте — сквозь колдобины, прокатанные в толстом слое крепко утрамбованного снега, видно плотную гладкую каменную кладку — Тереза неуверенно огляделась, пытаясь сообразить, куда же теперь идти.
— Туда, — уверенно сказал ходочанин.
Шли молча, у Терезы настроения разговаривать не было, а Славян не настаивал, только и сказал «Пришли», когда показались столбы 1241.
— Уже? — Тереза погрустнела ещё больше. — Ну что же…
Она подошла к столбу А, левому, внимательно оглядела кусты за обочиной. Чёрт бы побрал эльфов, криворуки ушехлопистые, что ни сделают всё через… ну так скажем — через колено… понаколдовали так, что ничего не поймёшь. Ага, всё, нашла.
— Славян, иди сюда, смотри.
— Кусты как кусты.
— Между ними тропинка… Постарайся увидеть. Это как меж чарокамными вехами входить. Я могу провести тебя на тропу, но лучше, если сам увидишь, тогда в следующий раз точно найдёшь.
— И что за тропа? — деловито поинтересовался Славян, разглядывая кусты.
— Волшебная. Тоже разновидность свёрнутого пространства, по ней пять километров можно пройти за десять минут. Проложили хелефайи в давние времена. И по нашим меркам давние. За столбом Б, правым, есть точно такая же тропа в долину Эндориен.
— Понятно, — задумчиво сказал Славян. — А ещё дороги на поляну есть? Должны быть, здесь небольшое пространственное искажение…
— Есть. Быстрая тропа идёт с запада, а с востока, от человеческой деревни — обыкновенная, четырёхкилометровая.
— Значит пространство сначала сдваивается, потом делает складку, а потом идёт обыкновенное. Тогда тропу надо искать как щель. — Он повернулся к кустам спиной, закрыл глаза, сосредоточился. Открыл, рассеянно скользнул взглядом по деревьям и обернулся.
— Вот она, — обрадовался Славян. — И золотистым отсвечивает. Нет, на проход в долину совсем не похоже, это какая-то разновидность телепорта.
— Всё может быть, — согласилась вампирка. — Я в пространственном волшебстве не разбираюсь. Идём.
Тереза прошла по тропе несколько шагов, остановилась и сказала:
— Тропа ведёт к поляне с тёплым источником Серебрянцем. Очень красивое место, даже зимой. Вода целебна для волшебных рас, но и человекам помогает: снимет усталость и, говорят, прогоняет сердечную тоску. — Вампирка замолчала. Славян настороженно глянул на неё.
— Тереза…
— Это мой подарок, — перебила она, — быстрый путь к Серебрянцу. Теперь ты найдёшь его везде, где бы ни был… Подожди, — не дала она заговорить Славяну. — Если мне нельзя полюбить тебя, подарить сердце, то безделушку подарить можно. Видишь, какая я хитрая: мой подарок нельзя потерять или продать. Даже забыть нельзя — ходочане любой путь запоминают на всю жизнь. — Тереза замолчала, отвернулась, сморгнула слёзы. — Значит и меня ты тоже будешь вспоминать. Хотя бы иногда…
— Тереза, — потянулся к ней Славян. Опять — и душой, и телом.
— Нет, — отстранилась она, не оборачиваясь. — Пустопорожнего романчика я не хочу, а полюбить тебя ты не позволишь. — Теперь Тереза обернулась и сказала в лицо: — Когда ты ещё раз приедешь в Латирису, мы будем чужими.
— Да, — глухо ответил Славян. — Так… будет правильно, — тяжело, с запинкой выговорил он. Волна его волчьей тоски и холодного стального одиночества окатила Терезу с головы до ног. — И давай не будем прощаться.
— Давай, — согласилась вампирка. — Это возвратка, — показала она перстень с изумрудом. — Из любой точки Магички или Срединницы вернёт меня в приёмную Дома Советов Латирисы. Такая страховка есть у всех управленцев. Отвернись.
Славян повернулся к ней спиной. Пахнуло сладковато-пряным ветром внесторонья. «Так вот на что зацеплена возвратка, — подумал он. — Можно было догадаться». Плохо-то как. Грудь словно чугунным обручем стянуло — тяжёлым и холодным. Славян попытался вздохнуть поглубже. Получилось. Сначала судорожно, потом дыхание выровнялось, обруч исчез.
