— Я не могу.
— Майка! Поссоримся!
Мгновение стыло в двух парах зрачков, пока уголок губ черноволосой девушки не пополз кверху в предательской смущенной улыбке.
— Учти, я замуж не собираюсь, и не командуй. Кофе налью, и будет с него.
— Горе моё! Топай!
— Причесаться дай, подождет еще пять минут.
— Да уж, нелегко ему придется…
Плазменный сгусток ушел в стратосферу.
Ника пришла в себя, покачиваясь на пружинистой серебряной линзе, с чувством блаженного детского изумления и тихой благодарности… кому? Неужели ей сказочно повезло, и две их личности дополняют друг друга без единого зазора? Там будет видно. Завтра Степан возвращается из маршрута, впереди настоящая встреча. Столько предстоит узнать в реале прикосновениями, глазами! И может быть, придет день, когда она снимет последний барьер… Надо спросить у бабушки… Почему у бабушки? Странные ассоциации…
На дальнем краю сознания тоненько прозвенело напоминание. Да, родители. Они сами не вызывают, не хотят беспокоить после дежурства. Дед на Якутском космодроме, отец в Москве, бабушка в Крыму, мама восстанавливает Большой Барьерный риф. Она-то прилетит, как только дождется ротации в их квоте биотехнологов. Папе пока нечего делать на Марсе, он юрист, бывший председатель комиссии, разрабатывавшей Законы о Чести и Достоинстве… Со старшими тоже надо поговорить.
Конечно, мы не поклоняемся вождям или знаменитостям, равенство и братство – не пустые слова, но люди они, скажем уж точно, заслуженные. И странные, да. Этого не отнимешь. Не до такой степени странные как половина того поколения, что всюду лезет со своими традиционными ценностями, не гнушается морального давления, и даже физического насилия, нет. И всё же. Дед вечно твердит, что без жены пропал бы. Это он, создатель двигателя Д, благодаря которому мы вышли – пока в ближнюю солнечную систему, а в перспективе и… Бабушка Майя обычно молчит, вертя между пальцев символическую палочку – до сих пор не отвыкла от сигарет. Но у неё прорвалось однажды: «Если б не Андрей, я не знаю, что со мной было бы». Смешно. Не могут вслух признаться в самодостаточности, цепляются друг за друга. Типично для прежнего воспитания.
Может, иначе и не вынесли бы всего, что выпало им на долю, бывшим советским людям. (Никто не говорит вслух, что по собственной вине, но ведь это правда?) Как голодали после развала Страны, бегали от бандитов, торговали на улице. Униженные, битые, ломаные, дождались относительного благоденствия, у деда работа какая-никакая пошла. Но главное открытие он сделал в самые черные годы. Бабка говорила: не бросай! И выкинула фортель, когда дети подросли – вместо долгожданной буржуазной идиллии пошла в коммунисты. Стала идеологом объединенных левых сил, аресты, подполье, и – честная победа на парламентских выборах. Дед им Нобелевскую премию перечислил, привлек внимание. И – пошло. Выкарабкались, наконец, рука об руку с китайскими, американскими и европейскими товарищами из тупика последнего кризиса капитализма!
До торжества во всемирном масштабе, ясно, еще далеко! Есть Гоа и Гернси, там олигархи живут. И те, кто добровольно соглашается прислуживать за деньги. Есть амиши, анархические коммуны, арабский халифат (девушки из их марсианского сектора поляризованным щитком лицо закрывают), африканская зона бедствия… Молодежь со всего мира там проходит гуманитарный призыв, на год – два. Никин класс поехал почти всем составом после экзаменов. Мамины родители, Филип и Сьюзен, в эфиопской глуши с дореволюционных еще времен лечат. Кроме них швейцарские эпидемиологи были, Красный Крест, аргентинские агрономы, колумбийские маоисты, и даже сын англорусского «миллиардера», наследник как раньше они назывались. Экзотика!
