Но, беда не приходит одна, кроме прочего сломалась еще и дверь. Едва коснулись сенсора, как панель заискрила и приказала долго жить. Носовин открыл было панель замка, но, как назло именно сюда естественное лунное освещение из окошек не доставало.
— «Поджигаем» излучатель, — нашел выход Носовин. — Он ведь светится, когда работает, ведь так?
Они подтащили разрядник вплотную к дверям и включили. В свете дуги разрядника, было видно, как догорают внутренности замка. Не разобравшись с мощностью разрядника, они подтащили его слишком близко и поджарили нежную автоматику.
— О-ё-ёй! — вздохнул Носовин. — Ну я попал!
Делать нечего, он связался с комендантом и рассказал про поломку.
— Ну что могу сказать, молодец, — съязвил комендант.
К счастью вновь раздался грохот тяжелой техники, и гнев руководства излился мимо незадачливого поджигателя замков.
— Ладно, к черту дверь. Ее без вас починят. Вы занимайтесь роботом, — буркнул комендант. И напоследок все же рыкнул: – Или вы его срочно локализуете, или одно из двух, Хоть весь день ловите, но пока не сделаете, не возвращайтесь.
— Когда он говорил день, он ведь имел в виду не лунный день? — спросил Гарин, когда связь отключилась.
— А то какой же еще, — вздохнул Носовин. — Кажись, придется пойти трудным путем.
Трудным он называл путь через вентиляцию, протянувшуюся под потолком по всей базе, в том числе и в «их» секторе.
Вдвоем они довольно быстро сняли крышку и начали карабкаться вверх. Первым шел Носовин, Гарин подал ему коробку шокера.
— У советского человека всегда есть место подвигу, — заметил Носовин с натугой, пытаясь протащить в неширокий в общем то лаз, угловатую коробку. — Ничего, прорвемся.
Ползти пришлось долго. К счастью не скучно. Носовин рассказывал о неожиданно веселом существовании лунной станции.
— Это еще что. Спятивший погрузчик или ненормальный сварщик, подумаешь. Вот в позапрошлый раз у нас кухонный комбайн взбесился, вот тогда – да! Тогда мы все вздрогнули.
— А что он то может сделать? — не сразу понял Гарин. — Он же стационарен.
— Верно. Стационарен… Как крупнокалиберный пулемет.
— Так что он наделал то? — не выдержал Гарин. — Всякой гадости в тарелку наложил?
Он знал, что встроенные охранные блоки не позволяли «кулинарам» отравить персонал, то есть ядовитые компоненты они бы не пропустили, да и не откуда было в «поваре» взяться отраве, но вот вкусовые качества, схемы безопасности не контролировали. Гарин и сам сталкивался с работой разлаженного «повара» и знал на что он способен. Например вывалить в тарелку дурнопахнущую слизь из биологически чистейших углеводов. Однако он ошибся.
— Нет-нет, как раз то, что он нам дал, все было очень вкусно, — ответил Носовин. — Но ингредиенты, которые он добавлял в каждое блюдо, были подобраны, так что реагировали друг на друга. То есть всякая гадость дозрела уже в нас. Понимаешь, больной разум, даже и искусственный, даже и такой маленький как у повара, способен на та-акое коварство.
Договаривая, он так выразительно хихикнул, что Гарин сразу стало ясно, коварство маньяка, пусть даже и железного недоумка, штука действительно страшная.
— И что дальше? — полюбопытствовал Гарин, понимая, что самое интересное еще впереди.
— А что дальше… — вздохнул Носовин. — Туалетов на всех не хватало, пришлось думать что делать. Гадить в базе «Губернатор» не разрешил, пришлось выбегать наружу. Купол как раз уже поставили и даже нейтральную среду для поддержки давления и температуры закачали. Вот мы похватали шлемы и туда. Благо что купол уже немного прогрелся.
— Да ну? — не поверил Гарин.
— Это, кстати запротоколировано, — заверил его Носовин. — Первый в истории случай дефекации в открытый лунный грунт. Он же, единственный, но зато первый массовый.
— Никогда об этом не слышал, — признался Гарин.
— Из соображений престижа, наверное, — подумав, предположил Носовин. — Представь только, весь мир узнает, какие мы россияне, в сущности засранцы. Даже в космосе не можем удержаться.
Носовин тяжело вздохнул.
— Слушай, мы вот так шумим, — спохватился вдруг Гарин. — А ну как он услышит?
— Да ты не боись, — успокоил его Носовин. — Это же агрегат промышленный, у него и слуха нет. Ай!
— Что там? — поинтересовался Гарин.
— Помнишь, я говорил, что у него нет слуха? — вместо ответа спросил Носовин.
— Помню.
— Оказывается есть. Наверное, подключился к динамикам на двери, и понял что мы задумали. Ох уж я этих модернизаторов, — простонал Носовин.
Гарин подполз ближе и понял, что так огорчило Носовина. Оказывается сварщик заварил решетку через которую они должны были десантироваться в сектор. Металл был еще горячий. Однако выход был. Таких решеток было несколько и можно было попытаться отыскать хотя бы одну незаваренную, прежде чем робот оприходует их все.
— Вот что, сейчас разделяемся и ищем окно. Как только находим, сразу зовем друг друга и уж тогда он от нас никуда не денется. Шокер оставляем здесь, кто будет возвращаться, его подберет. Давай, двигай.
Уловка сработала. Вскоре после расползания, Носовин сообщил, что наткнулся на еще один заваренный воздуховод, а вот та решетка, которую нашел Гарин его молодецкому пинку легко поддалась.
— Есть выход, — сообщил инженер и спрыгнул с потолка.
Стоять на посту без каких либо признаков беглеца было скучно. Какое-то время Гарин честно смотрел на площадку, где оказался, однако вскоре она ему надоела. Единственным ее обитателем был какой-то монтажный агрегат, что-то там потихоньку клепавший. На искомого сварщика аппарат не был похож, да и вел он себя не как сумасшедший бунтарь, поэтому инженер скоро про него вообще забыл. Ожидая Носовина, он переместился ближе к иллюминатору и встал так чтобы и за площадкой краем глаза следить, и на Луну полюбоваться. Однако зрелище открывшееся ему оказалось еще красивее чем он ожидал. В черном звездном небе висел бело-голубой шар. Земля. И как раз тем повернута «родным, советским» боком. Для ностальгии было рановато, однако Гарин сам не заметил, как улыбнулся. Родина. И не только родина слонов и инженера Гарина, но и величайшая страна в солнечной системе. Самая-самая!
Ведь в чем главное условие успеха цивилизации? В «естественном» отборе рыночной конкуренции? На первых порах может быть и да, но по достижении определенного уровня мегаконсорциумы становятся выше самого понятия честной конкуренции. Конкурировать надо и можно лишь с более-менее равными. Как только кто-то становится выше остальных хотя бы на порядок, он их начинает тупо сглатывать. Сглатывать, переваривать и… что там Носовин говорил про дефекацию? Вот-вот, она самая. Все лишнее, в том числе и лишних людей туда. Некоторые «успешные брэнды» через рекламу «сдвигали шифер» сильнее чем секты, чтобы добиться всего и не оказаться «лузерами» люди готовы были идти решительно на все и не считаться ни с чем. Так мало массовых индивидуальных психозов, дошло до того что некоторые страны выгрызались изнутри корпорациями и олигархами, словно паразитами-переростками.
