К счастью разбойники и грабители оказались никудышными вояками, неизменно терпя поражения от русских войск даже при численном преимуществе.
22 апреля (4 мая) произошло сражение возле аула Майюртуп. Продвигаясь вдоль реки Гумс (Гудермес) от аула Ачеришки на Майюртуп, Алибек намеревался занять Автуры или Шали - наиболее крупные аулы Большой Чечни, однако был встречен отрядом во главе с командиром Навагинского пехотного полка полковником Нуридом [По национальности аварец, был захвачен ребёнком во время одной из русских военных экспедиций, воспитывался в семье барона Вревского. - Свистунов А.П. Очерк восстания горцев Терской области в 1877 году]. Хотя на сторону мятежников встали жители Курчалоя, Майюртупа и других близлежащих аулов, повстанцы были рассеяны. С нашей стороны в этом бою принимало участие до 1 тысячи человек, со стороны чеченцев - до 3 тысяч. Наши потери составили 2 убитых и 6 раненых, мятежники потеряли 69 человек убитыми и до 300 ранеными.
Оправившись от поражения, новоиспечённый чеченский имам спустился к Бачин-юрту, занял аулы Цон-торой и Аллерой и выслал людей волновать окрестности. После неудачного нападения на Умахан-Юрт, Али-бек вернулся к Майюртупу, откуда во главе двухтысячного отряда двинулся на Шали. Насчитывавший в то время до 7 тысяч жителей, этот аул издавна играл важную роль в жизни Большой Чечни. Настроение жителей Шали всегда отражалось на прочих аулах, сюда стекались главные силы мятежников во время прежних чеченских волнений. Присоединение Шали к мятежу могло и на этот раз вызвать поголовное восстание в Большой Чечне.
Однако на этот раз старшина аула Боршик-Хамбулатов проявил похвальное благоразумие. Собрав уважаемых жителей Шали, он сумел убедить их, что чеченское восстание обречено на неудачу, после чего последует суровая кара: «Умный человек этот не играл в преданность правительству; он говорил народу только о видимых для каждого его ближайших интересах, и убеждённая речь его произвела действие: муллы, хаджи, все почётные, влиятельные люди аула дали слово не допустить к себе мятежников и, в случае надобности, отразить их силою».
В результате, когда 28 апреля (10 мая) Алибек попытался занять Шали, его отряд был встречен толпой вооружённых жителей аула, потребовавших, чтобы повстанцы немедленно убирались обратно. Разумеется, вступать в бой с мятежными соплеменниками шалинцы вовсе не планировали. Однако когда сторонники Алибека, рассчитывая на сочувствие аульской молодёжи, сделали попытку прорваться к Шали, защитники аула дали залп в воздух. Мятежники повернули назад, шалинцы же, бывшие конными, понеслись им вслед, потрясая и угрожая оружием. При этом увлёкшийся преследованием Боршик упал с лошади и сломал ключицу.
Старания Боршика были оценены по заслугам - ему был пожалован чин прапорщика милиции и дарована пожизненная пенсия 400 рублей в год.
Убедившись в нежелании жителей Шали примкнуть к восстанию, мятежники двинулись обратно к аулу Автуры. По пути они натолкнулись на неполную сотню казаков Кизляро-Гребенского полка, составлявшую авангард отряда полковника Нурида. Полагая 80 казаков лёгкой добычей, чеченцы бросились в атаку. К несчастью мятежников, казаки недавно были перевооружены берданками, значительно более скорострельными, чем старые дульно-зарядные винтовки.
«Обыкновенной тактике горцев - дать русским выпустить заряд с дальнего расстояния и потом идти в шашки - последовали они и теперь, но после первого залпа казаков, успевших спешиться и укрыться за лошадей, последовад немедленно второй. Горцы, уже окружившие сотню, были озадачены, но тотчас же оправились. "Это из пистолетов, закричали они, больше у казаков нет готовых зарядов; теперь прямо в шашки и кинжалы!" Но ринувшаяся вперёд толпа была в тот же момент встречена третьим и четвёртым залпами из берданок. "Аллах! Что такое?" завопили горцы и опрометью бросились назад, ещё и ещё провожаемые казачьими выстрелами. Благодаря этому ничтожному столкновению мятежники окончательно обращены были в бегство».
На этом злоключения сторонников Алибека не закончились: «Между тем чеченцы, как всегда, легко увлекающиеся и готовые стать на сторону того, кто одержал верх, и здесь обрадовались дешёвому случаю выказать себя перед начальством: жители аула Автуры, может быть и сидевшие-то верхом затем, чтобы присоединиться к толпе восставших, теперь обратились против неё, понеслись преследовать, разумеется не для того, чтобы уничтожить или бить своих, чего вероятно и не было, а просто в видах приятной и безопасной джигитовки».
В довершение всего бегущие повстанцы были обстреляны артиллерией полковника Нурида. Охваченные паникой мятежники большей частью скрылись в Хулхула-уском ущелье, а остальные рассеялись по окрестностям.
Не повезло и другим бандитским вожакам. Действовавший в Хулхулауском ущелье Губа-хан 27 и 29 апреля (9 и 11 мая) дважды потерпел поражение от подразделений Куринского полка.
В Чаберлое мятежников возглавил старшина аула Чобяхкенрой Дада Залмаев. Накануне восстания он был арестован по приказу начальника Аргунского округа подполковника А.Д.Лохвицкого, однако затем отпущен на поруки, «дабы не подать населению вида неуместных с нашей стороны опасений». Как выяснилось, опасения были вполне уместные, неуместными оказались проявленные русской властью гуманизм и мягкотелость. Впрочем, вскоре повстанцы Дады Залмаева были рассеяны отрядом под командованием того же подполковника Лохвицкого.
Видя эти поражения, значительная часть чеченцев поспешила принять сторону сильнейшего. Так, жители Умахан-юрта и Шали отбили попытки Алибека занять их аулы. Дада Залмаев, попытавшись разрушить мост через реку Шато-Аргун, получил отпор от местных жителей во главе со старшиной Хайбулой Курбановым.
Как докладывал генерал Свистунов: «Чечня убедилась теперь как в том, что наши войска могут являться всюду - и в силах, совершенно достаточных для уничтожения мятежных сборов, как бы велики они ни были, так и в том, что при ничтожном, сравнительно, уроне, наше оружие даёт нам возможность наносить им неисчислимые потери. Панический ужас, овладевший аулами при виде этих потерь, заставил колебавшиеся аулы (Автуры, Гельдыгень, Курчалой и др.) перейти на нашу сторону, а виновные в мятеже - один за другим - приносить покорность и молить о помиловании».
Убедившись, что в открытом бою с русскими не справиться, восставшие перешли к партизанской тактике. Провести грань между мятежниками и «мирными жителями» зачастую было невозможно: «Более того, если бы войска или полицейские власти случайно встретили в горах принадлежащих к шайке людей, для последних и в этом нет явной беды. На вопрос: "кто вы такие?" они смело отвечают, что жители такого-то аула (именно своего, хотя бы отдалённого плоскостного).
