— Честно говоря, я увидел, как ты танцуешь с Бруком, и понял, что ты винишь себя за то, что тебе весело. Я сегодня чувствую то же самое.
Я говорил правду. Мне хотелось быть рядом с ней, но я не знал почему. И это немного меня пугало. Холли опустила глаза и принялась водить вилкой вокруг вазы с фруктами. Она отлично понимала, о чем я говорю.
— Да, так и есть.
— Здорово! Итак, вот что нужно сделать, чтобы облегчить наше чувство вины. — Я выпрямил спину и увидел, что у нее загорелись глаза. — Сегодня вечером разрешаются только самые обычные дела. Такие как еда, питье и сон.
Она слегка улыбнулась:
— Разрешены только обычные дела — звучит неплохо.
— Может быть, добавим к этому списку беседу? — предложил я.
— Мистер Майер, как поживаете? — раздался голос у меня за спиной.
Я развернулся на стуле и увидел, как к стойке подходит мой отец.
— Папа, что ты здесь делаешь?
Отец оглянулся и кивнул мне:
— Я планирую работать допоздна и решил взять ужин в офис.
— Ведь это обычно делает твоя секретарша? — удивился я.
Он пожал плечами:
— Я отпустил ее домой.
Он хотел остаться в одиночестве по той же причине, которая вынуждала меня искать компанию. Я вскочил со стула и посмотрел на Холли, а потом снова на отца.
— Это Холли Флинн. Мы вместе работаем.
Отец протянул ей руку:
— Кевин Майер.
— Приятно познакомиться, — сказала Холли.
Отец взял пакет у человека за стойкой и снова повернулся к нам.
— Ты ходишь в школу в Нью-Йорке? — спросил он у Холли.
— В сентябре я начну учиться в Нью-Йоркском университете.
— Она первокурсница, — объяснил я.
Отец кивнул и собрался уходить.
— Тогда этот второкурсник сможет все тебе показать. У Джексона это хорошо получается.
Я решил сделать еще одну, последнюю попытку.
— Я, наверное, вернусь домой поздно, если ты не возражаешь…
— Никаких проблем! — Отец даже не обернулся.
Я втянул в себя воздух и провел ладонью по волосам.
— Неловко получилось, — заметила Холли.
Я резко повернулся и посмотрел на нее.
— Его офис на противоположной стороне улицы. Именно он рассказал мне про это место.
— Я не это имела в виду. Я говорю о… гм…
Я опустил глаза.
— Да, точно…
Холли, вероятно, почувствовала, что мне нужно сменить тему:
— Итак, о чем будем беседовать?
— Что произошло у тебя с Даниэлем или Донни? Как там его звали?
Она спрятала улыбку:
— Дэвид, но ты ведь и так знаешь. И, по-моему, это неправильно — обсуждать своих бывших на свидании?
— Но у нас ведь не свидание, так что ты не нарушишь никаких правил, — сказал я.
Обычно я не выспрашиваю таких подробностей, но, мне казалось, что я не смогу разобраться в Холли, если не буду знать, что представлял собой парень, с которым она встречалась целый год. Я считал немыслимым, что в нашем возрасте можно так долго встречаться с кем-то. Самые длительные мои отношения с девушкой продолжались месяц, две недели из которого она провела в другой стране.
— Ничего интересного. Обычная история, когда постепенно вырастаешь из отношений со школьным бойфрендом.
— А он… нормально это воспринял?
Она слегка улыбнулась:
— Да, Дэвид нормальный парень. Я не знаю, что он об этом говорит, так что не буду лишний раз переживать.
Мы сменили тему и проговорили еще целый час, прежде чем собрались идти домой. Я старался, чтобы наша беседа получилась непринужденной, и надеялся, что Холли поверит, что у меня нет «больших планов» на вечер.
— Что теперь? — поинтересовался я.
— Думаю, мне пора домой.
Нет, нет, нет!
— Может быть, сначала прогуляемся? Разве ежедневная физическая нагрузка не входит в список разрешенных дел? Вряд ли это можно назвать весельем.
— Конечно нет, — сказала Холли.
Напряжение, исчезнувшее за ужином, снова начало нарастать. Холли тоже почувствовала это и, видимо, ждала какого-то развития событий или, напротив, хотела как можно скорее закончить вечер.
— Ну и как, есть что-нибудь хорошее в твоей новой свободной жизни? — поинтересовался я.
— Все хорошо. Думаю, именно поэтому я и чувствую себя виноватой.
— Логично. — Я повернул за угол, особо не задумываясь, куда мы идем. Главное, чтобы дорога не кончалась.
Холли взяла меня за руку, и мы остановились посередине тротуара. Я повернулся и, увидев выражение ее лица, понял, что обычные дела на сегодня закончились.
Она подошла ко мне поближе:
— Я должна тебе кое-что сказать.
Ох! Сейчас она предложит нам остаться друзьями.
— Да? Ты уверена?
Ее светло-голубые глаза встретились с моими:
— С днем рождения, Джексон!
Я открыл рот, чтобы ответить ей, но не смог произнести ни слова. Сегодня мне нужно было одно: услышать эти слова от моего отца. Не дорогие подарки, не вечеринка в мою честь — всего одна фраза. Может быть, даже что-то вроде: я знаю, что Кортни нет с нами, но ей хотелось бы, чтобы ты сегодня был счастлив. Это меня вполне устроило бы.
Холли наморщила лоб и отпустила мою руку:
— Извини, мне не стоило так говорить, да? Но после ухода твоего отца я подумала…
У меня появилась цель, и мозг принялся лихорадочно придумывать способы ее достижения. Я стал осторожно теснить Холли к стене, пока она не уперлась в нее спиной. Ее глаза были широко распахнуты, щеки порозовели. Я не колебался, опасаясь, что она может остановить меня. Прижавшись к Холли всем телом, я наклонился и поцеловал ее в губы, которые оказались очень приятными на вкус. От нее пахло клубникой и мятными леденцами.
Она перестала держаться за стену и, подняв руки, обняла меня за шею и еще ближе притянула к себе. Запустив пальцы мне в волосы, она касалась моей щеки губами. Наши сердца бешено колотились. В этот момент мне захотелось сорвать с нас двоих одежду и почувствовать Холли всем телом.
А потом она уперлась руками мне в грудь и оттолкнула меня. Я тут же сделал шаг назад и взглянул на нее: она прислонилась к стене, чтобы не упасть, ее грудь вздымалась и резко опускалась, ресницы трепетали. Я заволновался: неужели я неправильно истолковал ее поведение?
Но тут она улыбнулась:
— Вот это да!
Я вздохнул с облегчением и, приблизившись к Холли, обнял ее за талию.
— Я так давно хотел это сделать.
Она открыла глаза и взглянула на меня:
— Мне кажется, я тоже.
Конечно же, это была совсем другая Холли, не «ноль-ноль семь», и ее поцелуй был очень чувственный.
Та Холли из будущего зацепила меня. Еще никому из девушек не удавалось этого сделать. Вероятно, через какое-то время я испугался, что настолько открылся перед ней. И когда началась учеба и у нас появилось много дел, я действительно немного оттолкнул ее от себя. Было проще придумывать оправдания, чем признаться ей (и себе тоже) в истинных чувствах. Думаю, я тогда очень легко относился к жизни. Какой смысл анализировать отношения, если это всегда можно успеть.
