Орган из белого сделался красным, ну вылитый мой папашка, когда гневается.
А наш продолжает:
«А еще, — говорит, — ты подозреваешь, что Бату — твой средний сын — не от тебя. Ты даже к шаману ходил, и к гадалке вашей деревенской ходил, да только они Айбалу — жену твою вторую бояться больше, чем тебя. А еще ты и жена твоего брата Жазира, когда он ездил в прошлом году на ярмарку в город…» «Замолчи!» — имитируя крик вождя соседнего селения, старик так заорал, что вздрогнули не только многочисленные посетители, но и ожидающий этого Руслан.
На счастье, продолжил он тише, так что вмешательства хозяина заведения не потребовалось.
«Замолчи! Кричит Орган. — Воистину ты — сын Ангро-Манью и сам Ангро-Манью».
«Нет, — говорит наш, — я сын бога единого всевидящего Арамазда, и отец мой, как сыну своему любимому и единственному открывает все тайны, что в небе, на земле и под землей».
«Сын Арамазда Победоносного!» — на этот раз крик старика был потише, — тогда вскричали наши противники, а эти, пришлые в войске бузулукском в числе первых. Они же первыми и пали ниц. В знак почтения, значит.
— Какие пришлые в войске бузулукском? — ни о чем таком старик ранее не упоминал.
— Дык как же, у Органа тоже были пришлые, воины, значить. Навроде наших, тоже пришли недавно и тоже без баб и детишек и с оружием. Орган и принял их в племя. Бластеры-то у них ого-го, попробуй откажи!
— А эти, откуда взялись?
— Я почем знаю! За что купил — за то продал! Нам это потом ребята из Бузулука рассказали. Мы ж после объединили оба войска, в эту, как ее — армию, и пришлые объединились — наши и бузулукские, в эту, как ее — гвардию. Или это потом они гвардией стали, как мы Ясриб захватили…
«Странная история», — пока только эти два слова крутились в голове у Руслана.
* * *
Воспоминания, воспоминания, бывают минуты между сном и сном, сном и явью, или просто свободная минутка, и они приходят — воспоминания.
Что вспомнится на этот раз? Детские годы? Марта? Учеба в университете? Или… встреча, недавняя встреча, как раз перед полетом на Янис…
Полицейский, точнее, бывший полицейский Зайкин вернулся, сжимая две чашечки кофе. В его широких ладонях они смотрелись почти игрушечными.
Руслан Сваровски приходил сюда уже третий день. За историей. И полковник охотно рассказывал ему, из чего Руслан заключил, что посетителей у бывшего полицейского не так много. Как вероятно, и друзей.
Полковник снова передвинул любимое кресло и умостился в него. Мебель жалобно скрипнула под весом человека.
Широкие ноздри втянули аромат горячего напитка.
— Доктора запрещают мне пить кофе. Говорят — вредно — давление там, или еще что-то. Тогда, какого черта, здесь делает этот дьявольский кофейный автомат! Да еще в коридоре, откуда запах разносится по всем комнатам! — рот сделал маленький глоток, хотя вполне мог заглотить всю чашку. — А я скажу тебе, парень, какого черта. Все это делается специально! Чтобы наши последние деньки были наполнены адской мукой! Или доконать при помощи адского пойла! — следующий глоток последовал незамедлительно. — Да ты пей, пей, не стесняйся.
— Э-э-э, спасибо, — Руслан отхлебнул из своей чашки. Кофе в «Доме» видимо беря пример с постояльцев, был омерзителен. Но бывший полицейский, с упорством детектива, идущего по следу, поил Руслана им изо дня в день. За время разговора приходилось выпивать минимум по три чашки. Руслан знал, что исследовательский труд нелегок, но чтоб до такой степени…
— Итак, вернемся к нашим баранам, точнее, хе, хе, к нашим Русланам, — скаламбурил собеседник. Повторенная уже раз в пятый шутка не произвела должного эффекта, впрочем, похоже, полковника Зайкина подобные тонкости волновали меньше всего. — Второй раз встретился я с твоим палачом… сколько же прошло… да лет десять, наверное, прошло, как твой палач, представляешь, приперся ко мне в участок.
«…прибывшие спасатели веганской конфедерации, как нельзя вовремя успели до основного развития событий. Все потерпевшие — двадцать семь человек, в числе которых женщины и дети, были вытащены из застрявшего звездолета, до того, как притяжение Секунды захватило его в свои расплющивающие объятия…»
Майор Зайкин в раздражении выключил визор.
— Опять эти инопланетяне! Кругом одни инопланетники! Веганцы, Туриане, Молкосы! Лезут, как тараканы! Скоро людям не останется места, как и работы!
Салли просунула свою очаровательную головку к нему за перегородку.
— Майор, к вам посетитель!
Зайкин глянул на девушку. Пышные формы, данные ей природой и родителями, в прошлом месяце она убрала, согласно последней адонианской моде, и сейчас походила на мальчика, затянутого в синюю униформу. Куда мир катится!
— Зови.
Он вошел.
Андрей Зайкин сразу узнал вошедшего, хотя прошло много лет — профессиональная память. Только вот что ему надо здесь, несмотря на весь профессионализм, он не мог догадаться.
— Что, что ему понадобилось от вас? — удобное старинное кресло внезапно сделалось чертовски жестким.
— Пойду ка я, возьму еще кофе, — словно профессиональный актер, для придания большей драматичности сцене, Полковник Зайкин взял паузу. — Тебе принести?
— Э-э, нет, спасибо.
Вернулся полицейский все же с двумя чашками, и одну из них почти насильно всучил Руслану.
— Пей, отличный кофе.
— Э-э, спасибо. Так что там с палачом?
— С Русланом-то? Да ничего.
Руслан Сваровски осторожно отставил свой напиток.
— В каком смысле — ничего. Зачем он приходил к вам, да еще спустя десять лет.
— Ничего, что ты ожидаешь. Ожидаешь, ожидаешь, я же по глазам вижу. Искал он другого мозгочита, такого же, как и сам. Еще спрашивал о своем коммуникаторе, уточнял, есть ли возможность проследить, от кого он получил сообщение. Наверняка, какие-нибудь угрозы, от палаческой работы.
— И что, можно?
— Неа. И дело даже не в том, что сигнал кодируется и проходит несколько уровней сложности, как раз для того, чтобы невозможно было отследить. Закон о соблюдении прав личности, черт бы его побрал! Любой запросто может купить разовый коммуникатор, послать сообщение, а затем выкинуть его. Все — концы в воду, в прямом и переносном смысле.
— Вы помогли ему, проверили?
— Проверил, да и как не проверишь, у парня, видите ли, имелись полномо-о-чия! Сообщение, как и ожидалось, послано с номера — однодневки. Вот, вот, твой тезка был разочарован, прям, как ты сейчас. Еще он задал довольно странный вопрос.
— Какой?
— Что я знаю о солнечных бурях?
* * * ДНЕВНИК ПАЛАЧА
Планета называлась Эдем.
