состроила сочувственную мину.
В первый момент Вениамин даже не понял, что она имела ввиду бывших игроков, зависших в Игре после стирания, ведь до сего момента речь шла лишь о ратава-корги, которым потеря памяти не грозила. Егор оказался более сообразительным и сразу догадался, что Василиса, следуя своей внутренней логике, просто объединила бывших игроков и ратава-корги в единое сообщество, даже не подозревая, какая между ними лежит глубокая пропасть. Неприятность заключалась в том, что тема зависших в Игре игроков была ещё более опасной, чем обсуждение ратава-корги. Не дай бог эта въедливая девица догадается, что и сама является одним из этих потерявших память игроков, тогда эксперименту конец.
— Здешние игроманы тоже склонны путать реальность с игрой, — небрежно бросил спец по коммуникациям, уводя разговор от опасной темы. — Разве тебе не приходилось сталкиваться с придурками, на полном серьёзе считающими себя эльфами или орками?
— Не морочь мне голову, — Василиса раздражённо махнула рукой в сторону хитреца, — я говорю о настоящей амнезии. Не понимаю, как можно было не предусмотреть опасность напрочь заблудиться в Игре?
— Ты говоришь с такой уверенностью, словно тебе пришлось столкнуться с подобным случаем, — вкрадчиво произнёс Вениамин. — Откуда тебе известно про амнезию?
— Да так, нашла кое-что, — Василиса тут же замкнулась, словно это не она подняла сию конспирологическую тему. Впрочем, не стоит её винить в непоследовательности. Если бы её собеседники честно рассказали хоть что-то про интересующий настырную искательницу предмет, то она, скорей всего, тоже была бы более откровенной, но скрытная парочка пустилась в отказ, а это было подозрительно. — Давайте заниматься, что ли, — Василиса изобразила на своей ехидной физиономии самую обворожительную улыбку, на какую была способна, — у меня сегодня ещё встреча с работодателем. Неприятная встреча, — добавила она, заранее представляя, как накинется на неё Кларисса, когда узнает про ошибки с брошками.
Конспираторам ничего не оставалось, как принять её предложение, тем более, что продолжение беседы на столь щекотливую тему запросто могло привести к их разоблачению. Вечер прошёл штатно, Василиса честно отработала программу практик и ушла домой, больше ни словом не обмолвившись про ратава-корги, а сами ратава-корги после её ухода погрузились в мрачные раздумья. Гнетущее молчание наконец нарушил Госер.
— Тебе не кажется, что нам следует избавиться от Василисы? — в лоб спросил он. — Этот игрок слишком непредсказуем.
— И проницателен, — в тон ему добавил Вен. — Ну откуда, скажи на милость, она могла узнать про ратава-корги и амнезию?
— Я постараюсь это выяснить, — сейчас выражение лица Госера было настолько далеко от его привычной маски дружелюбия, словно это был совсем другой человек.
— Не горячись, — одёрнул напарника Вен, — других кандидатов на роль подопытного у нас нет. Но дело не только в их отсутствии, мне кажется, у Василисы есть шанс пройти барьер.
— Чем же она отличается от тех, кто не сумел? — Госер скептично хмыкнул. — Самоуверенностью и нахальством?
— Ты хотя бы отдалённо представляешь, чем спектр вибраций сознания бывшего игрока отличается от спектра аэра или аватара? — в голосе Вена прозвучало откровенное презрение к дилетанту. — У коренных жителей обоих миров он плавный и различается лишь частотными характеристиками, а у чужаков, коими являются зависшие в Игре игроки, этот спектр рваный. В области астральных частот у них имеются пики, а в области ментальных — провалы.
— Так, может быть, именно этим и объясняются наши неудачи, — предположил Госер. — Дело вовсе не в частоте вибраций, просто сознаниям бывших игроков не хватает устойчивости, чтобы пройти барьер.
— Одно другому не мешает, — Вен криво усмехнулся, горячность напарника уже давно начала его раздражать. — Барьер не пропустит даже самую устойчивую низкочастотную структуру, так что твоя работа по возгонке вибраций Василисы очень важна.
— Но что толку, если её сознание не обладает требуемым уровнем устойчивости, — проворчал Госер. — Мне кажется, что этот проект заранее обречён на провал.
— Возможно, ты и прав, — Вен покладисто склонил голову, — но только не в отношении Василисы. Спектр вибраций её сознания гораздо более сбалансирован, чем у её предшественников, он практически такой же плавный, как у аватаров. Незначительные разрывы в ментальной области не должны так уж сильно повлиять на устойчивость её сознания.
— Хочешь сказать, что она способна чувствовать как коренные аватары? — заинтересовался Госер. — Но как она этого добилась?
— Видишь ли, после стирания произошла искусственная ассимиляция зависших в Игре аэров, — Вен самодовольно улыбнулся, словно это была его заслуга. — Со временем некоторые из них приобрели способности аватаров к восприятию широкого спектра астральных вибраций. Наша Василиса как раз из числа таких счастливчиков.
— Тоже мне счастливчики, — фыркнул Госер, — опустились на уровень примитивных полу животных.
— Аэры почему-то склонны забывать, что ассимиляция по определению не могла идти только в одну сторону, — Вен скорчил снисходительную гримасу, как бы давая понять собеседнику, что он думает о его когнитивных способностях. — Зависших игроков, конечно, было гораздо меньше, чем коренного населения, зато ментально они были на порядок выше, так что установившийся баланс явился следствием слияния, а не поглощения. Поверь, мой друг, сейчас это уже совсем не тот мир, которым его знали первые игроки. Аватары очень сильно изменились и из примитивных, почти игрушечных созданий превратились в некое подобие аэров, только в плотных телах.
— Откуда ты знаешь? — удивился Госер. — Ты был среди первых игроков?
— Да, был, — Вен мечтательно вздохнул, — и до сих пор с ностальгией вспоминаю то время, когда мы безнаказанно игрались в богов. Прежним аватарам просто нечего было нам противопоставить, они безропотно подчинялись и даже почитали за великую честь, если кто-то из аэров снисходил до общения с ними, убогими.
— Так выходит, ты тоже сталкер, как Ро? — в голосе Госера проскочила нотка невольного уважения. — Иначе ты бы не смог выбраться из Игры после стирания.
— Мне просто повезло, что в момент стирания я оказался в Аэрии, — вынужден был признаться Вен. — Нет, я не сталкер и не рискну пройти барьер самостоятельно, разве что у меня не будет иного выхода.
— Наверное, ты потерял много близких из-за стирания, — Госер сочувственно улыбнулся. — Ты ведь поэтому стал ратава-корги?
Сей невинный вопрос отчего-то вызвал весьма неоднозначную реакцию его собеседника. Лицо Вена внезапно осунулось и посерело, словно его заволокло дымом, а кисти рук сжались в кулаки с такой силой, что вены проступили из-под кожи как синие перекрученные канаты. Что сейчас выражал его взгляд, рассмотреть было невозможно, поскольку Вен опустил глаза. Впрочем, Госеру вдруг резко расхотелось проявлять любопытство, вряд ли тайна, которую хранил его коллега, имела позитивный или хотя бы нейтральный характер, скорей всего, она была связана с трагедией.
— Мы должны их вытащить, — голос Вена
