Слева никого не было. Там кончался стол, а далее и немного внизу стояли столики гостей.
На свободном пространстве зала, где только что прошла невеста, скачущие акробаты строили пирамиды и жонглировали меняющими форму предметами. Музыка визжала, как умирающий поросёнок.
Делая пируэты руками и приседая, слева от Крошки появилась «цветущая» битерере. Улыбнулась и наклонилась к столу. Юбка встала колом, как тарелка радара, но зато девушка смогла дотянуться к низенькой шкатулочке. Открыла блестящую крышку и ловко надела три наперстка с длинными острыми когтями, которые гайдерцы использовали вместо вилок. Продолжая улыбаться и в поклоне, повернулась к Крошке:
— Сейчас я тебя накормлю. Меня зовут Айша. Ты любишь острое? — коготь завис над зелеными шариками.
— Нет, благодарю тебя, Айша, — ура, хотя бы битерере разговаривают как нормальные люди! — Я Лардарошса. Лучше что-нибудь пресное и мясное… И дай мне попить, но только не сладкое!
Айша еще раз улыбнулась. Делая пассы руками и не забывая время от времени приседать и обходить невесту с другого боку, напоила из пиалы пузырящейся кисловатой водой.
— Бурлящий сок лимонца. У вас есть такой?
— Возможно, я пока не знаю, что есть у вас…
— А говорят, у вас людей выращивают в колбах? Ты мне потом всё расскажешь, да?
— Не выращивают! — было бы чего рассказывать. Дозволенная к распространению часть «информационного памятного пакета» касалась только природы. Крошка пожала плечами: как-нибудь выкрутится. — Конечно, расскажу.
Около Дитсайрса вились сразу две девушки.
Разглядывая гостей, Крошка нашла будущего регента Яра. Он сидел, укрывшись за ближайшим деревом, и не обращал на невесту никакого внимания. Ещё бы! Человеческая девушка должна быть счастлива! Её жизнь до самой смерти будет обеспечена и беззаботна! Вот бы он задергался, если бы узнал, что подарил экзекутора человеческому правителю! Крошка хихикнула и, поёрзав на жестком сиденье, решила смотреть на Дитсайрса: вседержительский муж неторопливо сходил к народу.
Объявили танцы.
Битерере плавно качали юбками около зеленой фигуры Дитсайрса, как цветные колокольчики у заросшей мхом жерди. Придворные дамы или гости… Крошка не удосужилась узнавать, кто присутствует на гайдерских свадьбах. Вполне современно разодетые и в далеко заметных украшениях везде, где только можно, извивались телами и руками, меняясь местами с так же непротокольно одетыми мужчинами. В «типично гайдерские» костюмы, кроме невесты и жениха, вырядились только битерере, посол-регент Яр и несколько выразительно пожилых гостей. Вся эта разряженная каша бродила вокруг да около друг друга: и никто никого не касался руками.
Потом между гостями соорудили символическую сцену, и, кажется, эти же самые гости разыграли невозможно занудную историческую пьесу с многоэтажными речитативами. И снова танцы…
От бесконечного шума, дребезжаще-громкой музыки и сильных ароматов у Крошки кружилась голова. Айша исчезла: пошла ухаживать за мужем или Крошка просто перестала различать её. Рядом паслись битерере, которые то кормили ее, то поили, то пытались развлекать разговорами. Их имён Лардарошса не запомнила. Шея безбожно потела под свободно собранной гривой, спина и бока чесались от волос, расползающихся под одеждой. Крошка старалась соблюсти приличия: сводила лопатки и напрягала мышцы спины, мысленно успокаивала щекотку, но волосы были всюду, всюду, всюду. Ей казалось, что они повылезали сквозь одежду и шевелятся вокруг неё коконом беспокойных щупалец. Лицо хотелось отмыть от липкой косметики. От маленького и жесткого сиденья устала спина и поясница, не говоря про отсиженную попу. Ноги, затянутые в узкие жесткие туфли, одеревенели.
* * *
Любой ужас когда-нибудь кончается. Внезапно музыку как отрезало, и в мутной тишине герольд провозгласил, что пришло время молодоженам удалиться — бутону невесты пора расцветать.
Дитсайрс взял новую жену за руку и ушёл с пира, окруженный табунком танцующих битерере.
Лардарошса, тяжело опираясь на руку Дитсайрса, доковыляла на бесчувственных ногах до спальни. Ей было глубоко всё равно, куда идти, она даже не желала запоминать дорогу. Одной ходить ей тут не грозит! А сейчас хотелось только раздеться и спать.
Стукающая алебардами стража осталась в коридоре, зато десять щебечущих битерере ввалилось следом сквозь маленькую прихожую в задрапированную болотно-зелёным спальню. Крошка чуть не села на пол: ковер неожиданно продавливался и пружинил на каждом шагу. Но как же приятно встать босыми ногами на греющий и мягкий ковёр! Крошка оглянулась. Вентиляция тут не слышна и ниоткуда не дует. Незаметно надавила на пол сильнее, желая топнуть. Обогрев, видимо, шёл через пол, но пол мягкий! Она никогда такого не видела!
Битерере оставили Лардарошсу в капюшоне с двухсторонней сорочкой, скрепленной цепочками, и утанцевали в Цветник, унося с собой одежду.
Крошка почесалась и взглянула на мужа. Дитсайрс, уже облачённый в мешковатую пижаму, безо всяких притопываний и приговариваний подошёл и стянул с жены сложную конструкцию вместе с капюшоном, рукавами, цепочками и чехлом для волос. Волосы разлетелись. Крошка хотела выпрямиться, но Дитсайрс бесцеремонно пригнул её к себе, придержав за голову. Ловко и шустро собрал и заплел косу от макушки. Завязал зеленой лентой и сел на кровать.
— Что задумалась? — Дитсайрс заметно вздохнул, стянул пижамную рубашку и отбросил её на ближайший стул. Правое предплечье оплетал узорный шиток — трубочки плотно прилегали к руке до самого локтя. Наверное, какой-то медицинский прибор жизнеобеспечения. Только зачем украшать его избыточной чеканкой и камешками? Надо будет любить человеческого мужа поосторожнее: всё-таки правитель уже стар. — Как тебя родители называли?
— Крош… Нет, Рошса, — Крошка пошевелила губами и оборвала себя. Чуть было не назвалась Крошкой. Дура же, а?
У неё ожерелье, а у мужа нарукавник. Забавно!
— Что ты там мнешься? Иди сюда, завершим праздник и пора уже ложиться. День был долгий.
— Вседержитель, позвольте мне сходить в туалет?..
— Так иди, — Дитсайрс засмеялся и махнул рукой, указывая направление.
Крошка отмыла физиономию и, радуясь каждому шагу босиком и без сковывающей одежды, вернулась. Босые ноги отдыхали в невозможно приятном ворсе ковра, а тело изнывало от желания лечь и уснуть. Вот же, вроде ничего целый день не делала, а чудовищно устала.
Свет в спальне был притушен. Дитсайрс полулежал поверх одеяла и ждал. Левая рука под головой, правая вольно вдоль тела.
