— Ну… дедушку самого, — сказал Сюэли.
— Вот его и ищи. Твой друг, которого ты приводил однажды ко мне, необычайно мудр, — заметил Ли Дапэн.
— Который друг? С длинными волосами или стриженный под ежик?
— Тот, что сказал тебе сидеть тихонечко, как уховертка в своей щели. Хотя по виду он словно бы несколько беспечен, а все же, если о деле идет, вот его бы тебе надо слушать, а не пошлейших каких-то людей. Собака ловит мышей — слыхал поговорку?
— Слыхал, — вздохнул Сюэли. — Не своим делом занимается.
— Ты можешь деда, прадеда, да и всех только замарать своими действиями, которые так, скажу отдаленно, наивны.
— Так-то оно так, — согласился Сюэли. — А все же, когда думаю об этом, вся внутренность раз девять в день перевернется.
— С теми сочинениями, которые вы сейчас пишете, вы никогда в жизни никуда не прошли бы на государственных экзаменах в старом Китае. Даже вам лучше было бы там вовсе не появляться, — сказал Сюэли, решив выразиться как можно мягче. Он надеялся, что эту простую истину его ученики и сами понимают, таким образом, он не сообщит им ничего особенно нового и шокирующего, а все же сподвигнет их к совершенствованию.
— А откуда вам знать-то? — неожиданно нагло спросили ученики.
— Откуда я знаю? Ну… уж знаю, — задумчиво заверил их Сюэли. — Я напрочь отрицаю всякий смысл в изучении китайского языка без овладения классической литературой и, в частности, без умения писать стихи по-китайски.
— Ого! Круто. А вы сами-то, когда учили русский, начали сочинять стихи по-русски?
— Эм-м… Я не думаю, что ученики имеют право предъявлять учителю встречные требования в такой форме, — осторожно сказал Сюэли. Почти год он пытался привить группе восточную модель взаимоотношений учителя и ученика и каждый раз поражался, как легко при малейшем сбое слетала непрочная позолота привитых вроде бы навыков. Да, они обычно протягивали ему контрольные работы двумя руками, но если спешили, то швыряли все же через весь класс, так что тетрадь летела и шлепалась на стол к Сюэли. Вот и сейчас: легкая тень конфликта — и из-за внешней почтительности полезло разнузданное варварство.
— Нет, это почему же? Вы сочините нам что-нибудь типично русское… хотя бы частушку, — потребовали ученики. — А то вообще-то у всех людей равные права.
— С неба звездочка упала —
Раскололась голова.
Ох, чего-то я не верю
В эти равные права, — тут же сказал Сюэли.
Ученики присмирели.
— Блин, частушка… Нормальная такая, блин…, - зашептались они между собой. — Ладно. Хорошо. Учите стихосложению, мы будем стараться.
— Так вот: формальная сторона китайского стихосложения, стихотворные жанры, требования к форме стиха — это вам, конечно, не частушка, — ехидно начал Сюэли, переходя к заготовленной лекции.
Команда, готовившая капустник, совещалась, как обойтись без Сюэли и Леши, пока они будут в Любани. Скинхедов в пьесе было много, и, хотя Леша был их предводителем, отсутствие его было не так чувствительно, как отъезд Сюэли.
— На то время, пока ты в поиске, Чжэн Юй слегка побудет здесь тобой. Ведь репетировать-то надо, — сообщили в результате Сюэли, как только он появился.
Вперед выступил Чжэн Юй. Это был студент из Сычуани, спокойный и милейший человек.
— Не беспокойтесь, — заверил он Сюэли, — при репетиции я только постою на вашем месте, как будто бы фигура, вырезанная из фанеры. Конечно, никогда мне не сыграть студента Чжана так, как вам, и не приблизиться к таким вершинам. Я лишь, знаете, как говорится: лысый идет за луной — лысина отсвечивает — перенимает свет.
Все расхохотались.
— Хорошо, тогда мы… с какого места? Словно Хэн-э из яшмовых зал?..
— Словно Хэн-э из яшмовых зал, Ди монолог свой уже рассказал, — сострил Лю Цзянь.
— Полог качнется, вдоль книг у стены
Чья-то протянется тень.
— А, хорошо. А музыка?
— Так есть музыка.
— Да, в рукава пробирается холод —
Вроде бы ночь холодна.
Правда, душа получила сегодня
Все, что хотела она.
Однажды взглянув, на лице у Ин-Ин
Нашёл я мученье своё.
Но я и не думал о редком уме,
Таящемся в сердце её.
— Какого… блин! — вскричал Леша. — Почему ум — в сердце?
— Ну… блин, — отвечал Ди вежливо, как только мог. — Потому что ум — в сердце. А где еще?
— В мозгах, — сообщил Леша. — Я сказал что-то для вас неожиданное?
— Ум — в сердце, — очень любезно возразил Ди, приблизившись, взял Лешу за руку и овеял его ароматом цветочных духов. — В мозгу — центр управления телом.
— К черту! Делайте, что хотите, — сказал Леша и сел на место.
— Я думал, что можно насытить свой взор
Чудесной её красотой.
Увы, обломался. Стою как дурак,
Вернувшись в пятнадцатый раз.
— Какие свежие стихи! И я сложу на те же рифмы…, - нежным голоском начал Ди…
Все полегли, издевку уловили даже немногие присутствовавшие русские.
Закончив прогон новой сцены, Сюэли извинился, снял головной убор, спрыгнул в зал, схватил рюкзак и, помахав всем рукой, поспешил на встречу с научным рукводителем. На повторе старых сцен его мог подменить и Чжэн Юй.
— В тридцатый день высматривать луну —
Какая польза в том?
И всё же вот стою я под окном
Пусть я примечу тень её одну…
А! У Чжэн Юя был вкус, грация, голос, осанка — на него можно было положиться не задумываясь. Но когда Сюэли шел к выходу из зала, донесшиеся со сцены восклицания Ди и Чжэна:
— Ах, какой юноша!
— Ах, какая девушка! — его как по сердцу полоснули.
Постановка была гениальна безотносительно того, присутствовал он в ней или нет.
III. В поиске
— При хорошей погоде, то есть когда снег сходит быстро, но трава проклевывается медленно — где-то 15–17 апреля самое оно. В это время в лес уходит поисковая разведка, — это лоси, которые пешком ползают по местам, зацепленным в предыдущие годы, всплышим в результате архивных изысканий, а когда и местные навели… Их задача — не просто найти «точки», но и определить место стоянки для экспедиции — чтоб и дорога была хотя бы относительно проходимой для заброски людей и имущества, и сухостоя на дрова хватало вблизи, и на раскопы ходить не очень далеко… Хотя бывает, что и пять-семь верст до раскопа приходится нарезать ежедневно. А основная экспедиция начинается числа 18–21, но даты могут плавать — все по погоде. Сейчас, когда мы с тобой в лагерь приедем, там уже народу будет…, - говорил Леша.
Поезд шатало. Напротив него с ногами на сиденье в плацкарте сидел Сюэли. Он запустил обе руки в волосы и шевеля губами смотрел в раскрытый блокнот. На страничке было написано:
