Перефразируя партийные передовицы, можно было сказать. ' Ужин прошел в непринужденной, дружеской обстановке'. Почувствовав гешефт, маклер с большим энтузиазмом выслушал Лехино предложение. Подивился безукоризненному французскому испанца, и только. В его понимании вкладывать деньги в такое скользкое дело было очень рискованно. Не став разубеждать партнера. Алексей изложил свои планы. А они были предельно просты. Приобрести как можно быстрее акции компании, название которой он вписал в первый лист. И ждать команды. Обговорив процент комиссионных, скрепили договор рукопожатием. А уже в восемь утра он сидел в маленьком кабинете француза. Подписав договор, и вручив чек, Алексей, понимая, что больше от него ничего не зависит, решил отдохнуть. Он снял небольшой кемпинг на самом побережье и целыми днями просиживал у моря. После суетливых, полных событий недель тихий отдых благотворно влиял на психику. Единственно, что угнетало, это невозможность позвонить Ольге. Отследить звонок не так сложно, как кажется. А если учесть, что спрашивать обманутого Черепа будут специалисты, то выяснить под чьим именем и с каким лицом ожил Алексей Бессонов, будет нетрудно. Хотя, учитывая, что он почти не светил документы, возможно, отыщут не сразу. Но отыщут. Без вариантов. Однако думать о будущем, необходимо. Неделя миновала в сонной тишине. Маклер, выполнив распоряжение, разместил финансовые средства, и ждал сигнала, но кроме естественных колебаний на полпроцента в зависимости от мирового баланса, никаких событий на бирже не происходило. Алексей даже засомневался в расчетах.
Неужели они сумели договориться? — Мелькнуло нехорошее подозрение. Взрыв грянул в пятницу, под самый конец биржевой сессии, когда уже ничего нельзя было изменить. Пакет мер по укреплению, развитию и стабилизации… Набор стандартного политического словоблудия, для понимающих людей означал только одно: Команда отдана, и маховик административного ресурса, скрипя и повизгивая приржавевшими деталями, сдвинулся и начал свое неумолимое движение.
Законы физики едины для всего сущего в природе. И если сдвинуть его стоило огромных усилий, то уж остановить теперь будет куда труднее. Обзоры политологов, сменились глубокомысленными рассуждениями аналитиков рынка. А в понедельник российский сегмент биржевого рынка ухнул.
Обвал и паника достигли максимума к середине торговой сессии, когда появилась новая информация. Отстранен один, ушел в связи с переводом другой, написал заявление об отставке третий, четвертый пятый, шестой. Картина приняла законченный вид, показав реальные масштабы происходящего.
Акции упали на сорок — сорок пять процентов. До конца торгов осталось меньше часа. Цена опускалась каждую минуту. Телефон, в который дилер уговаривал неразумного игрока скинуть дешевеющие на глазах акции, раскалился.
Перевалив через планку, цена акций внезапно замерла. Возможно, покупатели, решив дождаться утра, замерли, надеясь получить уже вовсе неприличный барыш.
И тогда Алексей отдал приказ покупать акции малоприметных компаний, которые обозначил во втором листе. Покупка была оформлена, рынок закрылся в глубоком минусе. Копеечная, по мировым масштабам, операция прошла совершенно незамеченной. Вторник принес стабильное затишье. Все замерли, с тревогой наблюдая за развитием ситуации на кремлевском олимпе. Пакет распоряжений правительства, утвержденный монархом, грянул в среду. Приход нового кабинета, отзыв ряда лицензий у абсолютно надежных, как казалось, банков, запрет на использование льгот и прочие мелочи вроде лишения таможенных пошлин, и наоборот совершенно недвусмысленные перфорации в адрес некоторых компаний расставили все по своим местам. Начался рост, и как ни парадоксально именно тех компаний, чьи акции за бесценок скупил Алексей. Восторженный брокер кричал в трубку, докладывая о темпах роста. Десять процентов, двадцать. К концу дня цена сравнялась с докризисной. Овец поделили. Котировки получивших черную метку игроков остались на минимальном уровне. А цены на акции друзей выросли еще на десять процентов и тоже замерли. Все понимали, что пришедшие к власти олигархи новой волны, отобьют себе целый комплекс льгот и послаблений.
— Сколько процентов прибыли мы получим, если скинем их сейчас? — поинтересовался испанский предприниматель у брокера. Француз сосчитал и доложил. — Почти сто процентов. Леха перевернулся на шезлонге, опасаясь обгореть, поправил ноутбук, и негромко произнес. — Мишель. А вот сейчас вы обязаны продать все и ждать моей команды. Все поняли. Не слушая вполне обоснованных возражений, отключился. Он закрыл глаза и начал восстанавливать в памяти виденный в бытность его тенью командора реестр акционеров. Набил информацию в компьютер и включил обработку массива. А сам набрал код земли обетованной, и, услышав скороговорку бывшего компаньона Олега Владимировича, представился. — Здравствуйте, вы меня должны помнить, наверняка синяк от того неловкого толчка у вас был достаточно долго. Но мне от гостинца, предназначенного вам, было куда больнее. Абонент замер и настороженно произнес: Я могу ошибаться, но, кажется, есть только один человек может мне об этом напомнить.
Леха, хмыкнул. — У меня тоже хорошая память. Я даже ваши реквизиты запомнил. И совершенно точно.
— Ну да, ну да, — соображая, что может означать внезапный звонок неожиданного доброхота, — пробормотал собеседник.
— Я знаю, у вас на руках десять процентов акций той самой компании. Надеюсь, вы следите за рынком? — Задал риторический вопрос Алексей. — Так вот, мой вам совет: пора от них избавляться. Можете, конечно, пропустить мои слова мимо ушей, ваше право. Однако через пару часов это будет уже неважно. Будет поздно. Уж поверьте мне. Все, заболтался. Удачи вам в бизнесе.
— Стойте, стойте, нельзя же так, — заспешил Кац, лихорадочно просчитывая ситуацию. Однако в трубке запиликали сигналы отбоя. Леха не боялся, что его вычислят по координатам телефона. Им сейчас вовсе не до того.
— Если все как я думаю, через час бесплодных попыток выяснить ситуацию, он сдастся и скинет свой пакет. А этот вброс унесет стоимость акций Юнион ойл в такой минус, что страшно представить. Хотя, благодаря моей интервенции, они и так просели на сорок пять процентов.
А Соломон, лихорадочно бегая по своему роскошному кабинету, пытался сообразить, как отнестись к неожиданному звонку. ' Неизвестный благодетель, спасший его жизнь, и подаривший двести миллионов, не мог быть одиночкой. Это абсурд. Все указывало на то, что за ним дружественная сила. Но тогда это могут быть только наши, засекретились, чтобы не отслеживалась связь. Или? Хотя вполне логично. Интересы фирмы Соломона наиплотнейше соприкасались с интересами определенных государственных структур. И вскрыть свою заинтересованность эти структуры не имели права ни при каких условиях, но и наблюдать за крахом они, имея полный доступ к информации, не станут.
