Диана так развернула свой роллс перед Дарр-хаузом, будто это была потерявшая управление огромная яхта. Занятая своими делами, она забыла о здешней беде, и теперь в замешательстве смотрела на крыло, где когда-то находились жилые помещения. Большая часть интерьера уже была очищена от обломков, а штабели строительных материалов указывали на начавшееся восстановление, так как ни одно из сохранившихся помещений, не годилось для жилья. Диана снова включила мотор и поехала к автопарку. Там стоял лишь один-единственный автомобиль с открытым капотом, и симпатичная молодая женщина колдовала над мотором. Диана почти бесшумно остановилась рядом с нею, только тихо зашуршал гравий. Молодая женщина вздрогнула и удивленно посмотрела на роллс. Диана спросила о докторе Саксовере.
— Доктор временно перебрался в общежитие, — ответила девушка. — Думаю, он сейчас там. О, какая машина! — добавила она с откровенной завистью, наблюдая за тем, как Диана выходит из автомобиля. Потом внимательно присмотрелась к Диане. — Послушайте, не ваше ли фото я видела сегодня утром в «Санди джадж»? Вы мисс Брекли, правда?
— Да, — призналась Диана и помрачнела. — Но я была бы вам очень благодарна, если бы вы сохранили это в тайне. Я не хочу, чтобы кто-то знал, что я была здесь; думаю, что и доктор Саксовер попросит вас о том же одолжении.
— Хорошо, — ответила девушка. — Это не мое дело. Только, пожалуйста, скажите мне одну вещь: этот антигерон, о котором сообщали газеты… он в самом деле представляет то, что о нем пишут?
— Я еще не видела, что написано в «Джадже», — ответила Диана, — но думаю, что в основном они все изложили верно.
Девушка хмуро посмотрела на нее и покачала головой.
— В таком случае я вам не завидую, несмотря на роллс. Желаю вам успеха. Вы найдете доктора Саксовера в четвертой квартире.
Диана пересекла двор, поднялась знакомыми ступеньками наверх и постучала в дверь. Открыл сам Френсис и тут же уставился на посетительницу.
— Боже мой, Диана! Что вы здесь делаете? Заходите. Она зашла в гостиную. Несколько воскресных газет валялось на полу. Комната показалась ей большей, чем она ее помнила, и не такою спартанской.
— Она всегда была белой и чистой. Мне так больше нравилось. Знаете, Френсис, когда-то, давно, это была моя комната, — промолвила она. Но Френсис не слушал.
— Моя дорогая, — начал он, — я рад вас видеть, но ведь мы до сих пор так остерегались, чтобы не раскрыть наших связей… а теперь, именно когда… Вы, конечно, просматривали сегодняшние газеты? Это неразумно, Диана. Кто-нибудь видел вас?
Диана рассказала ему о девушке в автопарке и о том, что она уже предупреждена. Френсис выглядел взволнованным.
— Я лучше сам пойду и поговорю с ней, чтобы убедиться, что она все поняла верно, — сказал он. — Извините, я на минутку.
Диана, оставшись в комнате одна, подошла к окну, пробитому в задней стене общежития, из которого открывался чудесный вид на парк. Нахлынули воспоминания. Она все еще стояла в задумчивости у окна, когда вернулся Френсис.
— Я думаю, с ее стороны нам ничего не угрожает. — сказал он. — Хорошая девушка, химик, очень трудолюбива. Такая, какой были вы. Считает Дарр местом, где нужно серьезно работать, а не ловить женихов.
— Вы думаете, я была такою же? — спросила Диана.
— Конечно. Вы были одной из самых трудолюбивых, — вдруг что-то в ее тоне поразило его и он замолчал, глядя на нее. — Что вы имеете в виду?
— Теперь почти ничего. Это было так давно, — ответила она.
Она отвернулась и устремила взгляд в окно, затем перевела его на дверь, ведущую в маленькую спальню.
— Странно, — сказала она. — Я должна была бы ненавидеть Дарр, а я люблю его. Нигде я не была так счастлива, как здесь. Вон там, — она показала рукой на дверь, — я обычно плакала перед тем, как лечь спать.
— Дорогая моя, я ничего не знал. Я всегда думал… но почему? Или, может, это запретный вопрос? Вы были очень молоды…
— Да, я была очень молода. И никогда как следует не могла разобраться в своих чувствах. Но лучше оставим эту тему.
— Хорошо, — согласился Френсис. — Вряд ли именно это привело вас сюда.
— Как ни странно, в некоторой степени — да. Но сейчас я приехала потому, что у меня почти не останется шансов сделать это позднее. Я, кажется буду очень занята в самом ближайшем будущем.
— Конечно, будете. По сути, слово «занята» — довольно слабо, когда речь идет о том, чтобы разворошить осиное гнездо.
— Вы все еще считаете, что способ действий, избранный мною, дешевый и непристойный, Френсис?
— Я признаю, что такой способ мне не нравится. А вы разве удовлетворены этим? — он махнул рукой в сторону разбросанных газет.
— В основном и как для начала — да, — ответила Диана. — Я выпустила свои войска — свои живые примеры. Следующий шаг — довести все до сознания масс, пока еще на все это не успели наложить вето. И если такой метод окажется непристойным и неразумным, тогда мнение редакторов о своих читателях справедливо.
— Интересно, — сказал Френсис, — почти во всех случаях они допускают, во-первых, что все читатели — женщины; во-вторых, что только они одни воспользуются этим открытием.
Диана согласилась.
— Мне кажется, это отчасти потому, что все вышло из стен моей «Нефертити», а отчасти из расчета психологии и еще немного из-за осторожности: статью предназначенную для женщин, значительно проще отбросить, чем ту, цель которой — сообщить мужчинам о чем-то важном. А с точки зрения психологии — реакция женщин куда быстрее.
— Если вы считаете, что только женщины хотят жить дольше, а мужчины к этому равнодушны, то я совсем с этим не согласен, — запротестовал Френсис. — Я не думаю, что им больше хочется умирать, нежели женщинам, как это ни странно.
— Конечно, нет, — согласилась Диана. — Мужчины трчно также боятся смерти, но, в целом, они не так беспокоится о приближении старости, как женщины. Похоже на то, что женщина/находится… в более интимных отношениях с жизнью, лучше знает её, если вы меня понимаете. И еще мне кажется, что мужчину не преследует так сильно мысль о времени и возрасте, как женщину. Конечно, это обобщение, но довольно точное. Меня не удивит, если выяснится связь между этим и склонностью женщины к мистицизму и религии, обещающей хотя бы потустороннее будущее. Во всяком случае, фактор беспокойства старостью и смертью силен, и потому дает возможность использовать любое оружие в борьбе с ними. Все это хорошо служит моей цели. Армия моя состоит из женщин, которые будут бороться за право пользоваться антигероном. Теперь об этом знают уже миллионы женщин, которые будут требовать его, и любая попытка отказать им в этом вызовет желанное чувство протеста, что «они» — правительство мужчин — пытается ущемить женщин, отказывая им в долголетии. Может, это не логично, но я думаю, что логика здесь немного весит. Вот почему я говорю «да», — закончила Диана
