— Вот мое настоящее лицо, — сказал он, — Ты разоблачил меня!
Оба засмеялись и через врата Фалкинкипа въехали в Пидруид.
В самом городе все казалось еще более древним. Дома были выстроены в любопытном стиле: стены изгибались наружу и выступали над крышами, крытыми растрескавшейся, местами расколотой черепицей, поросшей сеткой сочной низкой травы, густо пробивавшейся сквозь трещины.
Над городом висел тяжелый туман, было темно и холодно. Почти в каждом окне горел свет.
Главный тракт все сужался, пока наконец не превратился в очень узкую, но все еще идеально прямую улицу, по которой Шанамир повел своих животных. От нее во все стороны отходило множество других улиц, заполненных народом.
Всякая толпа была чем-то неприятна Валентину. Он не мог вспомнить, попадал ли он когда-нибудь в окружение такого множества людей. Они почти вплотную приближались к животному, толкались и пробивали себе дорогу локтями — толпа носильщиков, торговцев, моряков, мелких разносчиков, людей с холмов, которые, подобно Шанамиру, привезли на рынок животных или продукты, путешественников в нарядных плащах с яркими вышивками и вездесущих ребятишек под ногами. Фестиваль в Пидруиде!
С верхних этажей зданий через улицу были протянуты алые полотнища, украшенные изображением Горящей Звезды и ярко-зелеными приветственными надписями по случаю приезда лорда Валентина, короналя, в самую большую западную метрополию.
— Далеко еще до твоей гостиницы? — спросил Валентин.
— Осталось пройти всего полгорода. Ты проголодался?
— Немного. Может, даже больше, чем немного.
Шанамир подал знак своим животным, и они послушно отправились в тупичок между двумя аркадами, где Шанамир их и оставил. Затем он указал Валентину на крошечную грязную палатку на другой стороне улицы.
Над горящими углями висели нанизанные на вертел сосиски. Голова приземистого продавца-лиимена больше походила на молот, рябая кожа была черно-серого цвета, а его три глаза блестели, как уголь. Мальчик жестами объяснил, что им надо, и лиимен подал два вертела с сосисками и налил светло-янтарного пива.
Валентин достал толстую, яркую, сверкающую монету с зазубренным краем и положил ее на стойку. Лиимен посмотрел на нее так, словно Валентин предложил ему скорпиона.
Шанамир поспешно схватил монету, вернул ее Валентину и положил на стойку свою квадратную, медную, с треугольной дыркой в середине, после чего они ушли со своим обедом в тупичок.
— Я сделал что-то не так? — спросил Валентин.
— За твою монету можно купить самого лиимена со всеми его сосисками и месячным запасом пива! Где ты ее взял?
— В своем кошельке.
— В нем есть еще такие?
— Наверное, — пожал плечами Валентин.
Он осмотрел монету. На одной ее стороне был изображен старик, худой и морщинистый, а на другой — лицо молодое и властное. Достоинство монеты составляло пятьдесят реалов.
— Значит, она слишком ценная, чтобы ею расплачиваться? — спросил он. — Что можно на нее купить?
— Пять моих животных, — сказал Шанамир. — Целый год жить по-царски, съездить в Алханроэль и обратно. Любое из этого, а может, и еще больше. Большинству таких, как я, пришлось бы работать за нее много месяцев. Ты совсем не представляешь ценности вещей?
— Похоже, что так, — ответил Валентин, глядя вниз.
— Эти сосиски стоят десять весовых единиц. Сто весовых единиц — крона, десять крон — реал, а эта монета — пятьдесят реалов. Теперь понял? Я разменяю ее для тебя на рынке, а пока спрячь ее. Это честный город, здесь более или менее безопасно, но с кошельком, набитым такими монетами, ты искушаешь судьбу. Почему ты мне не сказал, что у тебя целое состояние? — Шанамир от волнения сильно размахивал руками. — Думаю, потому что и сам не знал об этом. Ты удивительно наивен, Валентин. Я еще мальчик, но рядом с тобой чувствую себя мужчиной. Ты вообще что-нибудь знаешь? Известно ли тебе хотя бы, сколько тебе лет? Допивай пиво и поехали дальше.
Валентин кивнул. Сто весовых единиц — крона, десять крон — реал. Он задумался… Что ответить Шанамиру насчет возраста? Двадцать восемь? Тридцать два? Он не имел представления. Что если Шанамир спросит серьезно? «Тридцать два, — решил он. — Это хорошо звучит. Да, мне тридцать два года, и десять крон — это реал, а блестящая монета, на которой изображены старик и юноша, ценится в пятьдесят реалов».
Дорога в гостиницу, о которой говорил Шанамир, шла прямиком через центр Пидруида, через кварталы, даже в этот поздний час заполненные толпами возбужденного народа. Валентин поинтересовался, связано ли это с визитом короналя. Нет, ответил Шанамир, в городе всегда так, поскольку он — главный порт на западном побережье Зимроэля. Отсюда корабли уходят во все главные порты Маджипура, не только вдоль побережья, но и через Внутреннее море — в далекое путешествие к Алханро-элю, занимающее большую часть года. Кроме того, ведется даже небольшая торговля с малонаселенным южным континентом, Сувраэлем, — спаленным солнцем обиталищем Короля Снов.
Когда Валентин думал обо всем Маджипуре в целом, он ощущал на себе давление всей тяжести мира, его абсолютной массы, хотя и сознавал, что думать так глупо, потому что Маджипур — свет и воздушное пространство, гигантский пузырь на планете, лишенный видимой субстанции, и человек всегда чувствует себя плавающим на поверхности. Откуда же эта свинцовая тяжесть на спине, откуда эти приступы необоснованного страха?
Он быстро взял себя в руки, и его настроение улучшилось. Скоро он ляжет спать, а завтра настанет новый чудесный день.
— Пересечем Золотую площадь, — сказал Шанамир, — и пойдем по Дороге Воды, ведущей к пирсам. Наша гостиница в десяти минутах ходьбы по этой дороге. Площадь тебя ошеломит.
Так оно и случилось. Валентин увидел громадное четырехугольное пространство, достаточное для проведения учений сразу двух армий, со всех сторон окруженное величественными зданиями, широкие плоские фасады которых украшала инкрустация — потрясающие узоры из золотых листьев, так что при вечернем освещении огромные башни сверкали и отражали больше света, чем давали огненные пальмы.
Но оказалось, что сегодня пересечь площадь нельзя: в сотне шагов от восточного входа она была перегорожена толстым витым шнуром из красного плюша, а за ним стояли отряды чопорных и бесстрастных людей в зеленых с золотом камзолах — форме телохранителей короналя. Шанамир спрыгнул со спины животного и перекинулся несколькими словами с торговцем-разносчиком. Вернувшись, он угрюмо сказал:
