— Я понимаю, на что намекает Сергей Владимирович, — сказал Петров. — Раз одна из версий предусматривает присутствие в этом деле спецслужб, то можно предположить, что я непосредственно заинтересован в контроле за этим делом с… Скажем так: с противоположной стороны. По моему виду нельзя сказать, что я имею отношение к расследованию дел, следовательно, я из того аппарата, который связан с бывшей работой Ватюшенко. И моё желание сотрудничать он расценивает как попытку повлиять на ход следствия. О чем и дал мне понять… Я вас правильно понял, Сергей Владимирович?
— В целом — да, — кивнул я.
— Но — увы! — хочется вам этого или нет, а участвовать в этом деле я буду. И кроме того, волей или неволей, но вам придется отчитываться передо мной за каждую находку или версию. У меня достаточные на то полномочия… Но ведь я могу быть и полезен. Я действительно заинтересован в раскрытии этого дела, а мои полномочия, данные мне самим президентом, открывают любые двери. Поэтому предполагаемых препятствий может и не возникнуть.
— Тогда я скажу вам так… Пётр Петрович. Если вы и впрямь обладаете столь огромными правами, какие описываете мне, вам следует поискать сотрудничества в каком-нибудь другом месте. Вы должны знать, что наша деятельность предусматривает некоторое разделение обязанностей. Этим делом в первую очередь будут заниматься «убойный отдел» и прокуратура. А я, маленький и неприметный оперативник, на территории которого произошло это преступление, могу служить только «макиварой» для «высокого начальства», интересующегося, почему дело до сих пор не раскрыто. В этой цепочке спецов-профессионалов я — последний. У них — техника, возможности, полномочия, опыт и профессионализм в «узкой специализации», а я так… погулять вышел. Вы же знаете… Пётр Петрович.
— Знаю, — согласился Петров, в сотый раз поправляя никак не желающие удерживаться на кончике носа очки. — Но я знаю ещё и другое. То, что лучшие специалисты находятся именно «на земле», а не… Опыт, Сергей Владимирович, опыт — вот что важно… А нигде так не набираешься опыта, как «на земле». Особенно в наше время. Как вы правильно заметили, все улики указывают на ограбление. Преступники проникли в квартиру — к сожалению, мы пока не можем знать, каким образом или под каким предлогом, — связали хозяина и попытались его оглушить. Но, увы, не рассчитали и в результате получили труп. Семидесятилетнему старику не много надо было. В свете данных обстоятельств наиболее убедительной кажется версия грабежа…
— Если бы он был директором универсама или музея, может быть, я и согласился с правом на первенство именно этой версии… Но то, что он был тесно связан со спецслужбами, ставит для меня рядом с этой версией в равноправное значение присказку о «соседе, который слишком много знал», — заметил я. — И это моё дело: что думать и где искать.
— Почему вы думаете, что КГБ или ФСБ — это всегда плохо?
— Лично я так не считаю. Но сама специфика их работы заключается в тайнах, опасностях и неординарности. А предположить, что именно этот человек занимался исключительно безобидной работой и не нес в себе никакой особой информации — значило бы сделать большую натяжку.
— В связи с этим, Сергей Владимирович, смею вас за верить, что если спецслужбы и вынуждены устранять кого-то, то это чаще всего происходит без ажиотажа и привлечения внимания широких масс. Инфаркт, очевидный и бесспорный «несчастный случай», болезнь, автокатастрофа, на худой конец — исчезновение. Но убийство?.. Чаще всего это сопряжено с чем-то иным. В данном случае это кража.
— А мне кажется, что «убийство во время ограбления» и есть «бесспорный и очевидный несчастный случай»… И вообще, Пётр Петрович, давайте не будем «переливать из пустого в порожнее», а займемся каждый своим делом. Я вам искренне советую обратить ваше «высокодолжностное» внимание на работу «убойного отдела» и прокуратуры. Это принесет куда больше пользы… Что вам ещё от меня угодно?
— Собственно говоря… ничего, — развел руками Петров.
— Ну и все, — поставил я точку под затянувшимся раз говором. — Прилип, как банный лист… Соратничек…
— Русаков! — возмутился Калинкин. — Ты что себе позволяешь?!
— Надоело, — буркнул я. — Пусть каждый занимается своим делом, а то все эти «руководящие и конвульсирующие» из разнообразных «смежных ведомств» олицетворяют собой поговорку: «Трое пашут, а семеро руками машут»…
Петров пожал плечами и скрылся в соседней комнате.
— Ты что, с цепи сорвался?! — набросился на меня Калинкин. — Что ты в парня вцепился?! Он тебе слова дурного не сказал…
— Терпеть не могу «канцелярских крыс», — буркнул я. — А этот явно из их братии. Хиппи-переросток, а не офицер… Где они его откопали?..
— Где откопали — не знаю, но наше начальство перед ним на цыпочках ходило, благо что сопли не подтирало. Вид-то у него и впрямь… Но, видать, уж очень важная персона. Оставь его в покое, пока беды не накликал, сам знаешь: сейчас и в милиции полно всяких «сынков», у которых папаши так высоко сидят, что из их кабинета Сибирь как на ладони видна… Не мешает — и хорошо.
— Не мешает, — продолжал ворчать я. — Едва ли в партнеры не набивается, «соратничек»… В кабинете брюки протёр, теперь на подвиги потянуло. Вот и добирает недостающей солидности… Ещё поучать пытается, хакер волосатый…
— Это ещё кто такой? — удивился Калинкин.
— А леший его знает, — пожал я плечами. — Слышал где-то… Что будем с делом решать, Геннадий Борисович?
— Ты и впрямь считаешь, что здесь замешаны спецслужбы?
— Нет, не думаю. Сам характер выполнения преступления заставляет отбросить эту версию. Это я говорил для того… волосатого. Хотел показать, что при желании предположить можно что угодно, даже то, что прилетели инопланетяне и порешили старичка, чтоб завладеть тайной анальгина. Пока нет фактов, все версии — словоблудие. Но надеюсь, этот парень понял, что я не верю спецслужбам и хочу, чтобы они тоже держались от меня подальше. Делом нужно заниматься, а не «тень на плетень наводить». Что он здесь вынюхивает? Что знает? О чем хочет узнать?.. То, что это было настоящее ограбление — я уверен. Что старика случайно пришибли — тоже могу предположить. А вот чтобы понять, кто убил, сперва нужно узнать — что взяли. И исходя из этого уже предполагать: обычные грабители, или всё же со старой работы связи тянутся. Вы же сами видите, какая квартира: сплошной антиквариат. Хрусталь, современнейшая техника, ковры, иконы, старинные книги… Как он вообще столько времени протянул? Тут же половина — явно краденое. Смотрите: на иконах какие-то штампы, номера… Коллекционное или музейное. Да-а, богат был старик… Очень богат… Должны же остаться связи, через которые он обменивался, продавал, покупал все это? Нужно поговорить со специалистами. Родственники у него есть? Наследники?
