Мало-помалу гости опять стали собираться к столу, но есть им не хотелось, да и пить тоже. Все обсуждали невероятное происшествие, говорили, что экстрасенсы улавливают информацию не из слов, а как-то иначе, что имеется много различных «специальностей» у этих самых экстрасенсов, одни из них будто читают болезни людей по ауре, другие якобы угадывают мысли на расстоянии, третьи, ясновидцы-футурологи, определяют будущее, четвертые… и пятые… их множество! Но похоже, что все это — мифы и сказки для простаков. Наиболее начитанные из гостей вспомнили о легендарном голландце Круазе, раскрывшем десятки уголовных преступлений, но убитом членами мафии, когда началось расследование «Дела Моро»; мафиози боялись, что Круазе разоблачит их. Упоминали имя тамбовской девочки Светы, которая видит внутренние органы других людей и как бы собственными глазами: биение сердца, ток крови, лимфы, движение пищи по кишечнику; она якобы различает каждый орган и работает с врачами как диагност… Упоминали болгарку бабушку Вангу, ясновидящую, телепата Мессинга, даже экстрасенсов Кулагину и Кулешову. Но никто не мог поверить, что экстрасенс живет рядом, в общежитии, работает физинструктором, да еще придумал какой-то свой метод — вырабатывать в организме «гормон кролика» и «гормон льва»…
— «Волхвы не боятся могучих владык, а княжеский дар им не нужен; Правдив и свободен их вещий язык и с волей небесною дружен. Грядущие годы таятся во мгле. Но вижу твой жребий на светлом челе». — Корзухин, продекламировав отрывок из «Песни о вещем Олеге», стал успокаивать гостей, мол, он, комсорг, расспросит Зота обо всем на очередном заседании штаба ВЛКСМ стройки, но гости уже торопились по домам.
— «Он ждет; Он не доступен звону злата, И мысли и дела он знает наперед, Тогда напрасно вы прибегнете к злословью…» — прошептала Сонечка, оглядываясь на дверь.
Артистический Павел Николаевич бросал обольстительные взгляды на Сонечку, переносившую посуду со столов в кухню. Корзухин обещал Ивану Леонтьевичу выявить поджигателей хуторов и без посредничества Митрофанова, а Егор Андреевич чесал за ухом и бурчал, что лучше бы о происшествии с Зотом (зря он выпрыгнул из окошка третьего этажа!) никому не рассказывать, а то разойдутся слухи, будто в квартире бывшего начальника управления строительства случилось нечто предосудительное.
После вечеринки в квартире Ивана Леонтьевича минуло десять дней. Павел Николаевич, назначенный исполнять обязанности начальника управления, сразу же командировал инженера Семена Заварухина на трассу, в коллектив мехколонны, докопаться до причины «самовозгорания» хуторов Касачинский и «38-й километр»; это было необходимо уже потому, что предстояла передислокация на север коллектива другой мех-колонны со слободы Примыкания, то есть с нулевого километра, что на окраине Красногорска. Возникни тут, в поселке, пожар, скрыть этого не удастся, да и вообще пожары на линии необходимо предотвращать.
Побывав на укладке бетона взлетной полосы аэродрома, заехав на монтажные работы причальной стенки речного порта, Стрелецкий к обеду вернулся в здание управления. В фойе столкнулся со спускающимся по лестнице, размахивающим руками Сергеем Квашой и длинным, тощим Семеном Заварухиным. Семен подобострастно заглядывал бородачу в лицо, угодливо горбился, и Павлу было неприятно видеть своего студенческого товарища в такой унизительной позе. Кваша, сверкнув зубами, с громким гоготом бросился навстречу Павлу, будто намеревался по-бойцовски схватить его в охапку. Стрелецкий холодно кивнул Сергею Афанасьевичу, и, задержав Семена, пригласил его в свой кабинет. Сергей Афанасьевич обиженно фыркнул, обозвал главного инженера «роботом» и закосолапил к двери своего кабинета.
Прикинувшись, что не расслышал слов Кваши, Павел шел впереди Семена по гулкому коридору, прислушиваясь к стрекотанию пишущих машинок, крикам радистки, ищущей в тайге кого-то для разговора с главным механиком, к елейному журчанию голоса главного бухгалтера, доносившемуся из приоткрытой двери:
— Это тебе не хутора жечь… Зачем зачислил своего наездника в слесари пятого разряда? Робот ты этакий! Переплата четыреста сорок три рубля двадцать семь копеек… Придется вернуть!
Передернув плечами, Павел чуть приостановился перед второй, совсем распахнутой дверью.
— Как вы планируете? — возмущался Дудкин в телефонную трубку. — Что у вас там за оракулы? Уже ясновидцы предсказывают во сто крат лучше, чем вы планируете! Рубка леса — передовая фронта! Чтобы наступление не прекращалось, передовую необходимо пополнять техникой, горючим и боеприпасами… Да нет, не боеприпасами. Зарапортовался с вами, роботы проклятые…
По-видимому, из телефонной трубки возразили Дудкину.
— Ты не спорь, — рассердился Егор Андреевич, — а то собакой залаешь! Я вот сам расспрошу Митрофанова, кто хутора поджигает… Да-да, кукарекал. Слыхала? Ха-ха! А другой кудахтал… Конечно, смешно!
«С Гончевой треплется, старый болван, сплетни множит!» — беззлобно подумал Павел, догадавшись, что Дудкин беседует с начальником строительно-монтажного поезда, и пошел дальше, к приемной. Там Зиночка, чирикая в телефонную трубку тоже вроде бы о роботе, суеверно ахала:
— У него предсказания сбываются… был пожар… А потом он спас роженицу… Как-то догадался…
Это уже о жене Заварухина. Увидев в проеме двери Павла и Семена, Зиночка покраснела и резко бросила трубку на рычаг.
Семья Семена жила до недавнего времени в тайге, в хуторе Касачинском. В декабре шофер повез жену Заварухина в кабине самосвала в райцентр, в больницу, машина забуксовала и застряла. Водитель, испугавшись стонов женщины, сбежал. А Зот Митрофанов, непонятно как оказавшийся поблизости, вышел на дорогу, завел осевшую в снежном месиве машину, каким-то чудом вывел ее на дорогу и довез женщину до больницы… Непонятный случай.
Павел распахнул дверь кабинета, пропуская Семена вперед себя и на ходу снимая пальто.
— Слышал, сколько вокруг разговоров о пожарах? И меня уже сулят превратить в робота. Ну, давай рассказывай, что ты там наисследовал?
Не успел Семен ответить, как дверь распахнулась и в кабинет быстро вошел Вадим Корзухин. Громко поздоровавшись, он объявил:
— Павел Николаевич, я провел профилактическую беседу с Митрофановым, чтобы он не болтал о разных метаморфозах людей. Шутит шуточки, а люди верят… А хутора поджигает какой-то местный диверсант!
— Никакой не диверсант, — осторожно возразил Заварухин. — Сами они возгорелись…
— Как это сами?! — топнул ногой Вадим. — В деревнях люди возмущены, они бы пустые хутора к рукам прибрали, а мы их в пепел обращаем. Зачем тогда было ездить расследовать дело? — наседал Корзухин на Семена. Тот молчал, затравленно бросая взгляд то на Павла, то на Вадима. Сухие щеки Семена порозовели.
