М а к а р о в. А я и не буду вас в этом уверять, Иван Иванович... (Отпирает и открывает портфель, достает сколотые листы.) Я к вам вот по какому вопросу. Недавно из Соединенных Штатов выслали одного нашего стажера. По подозрению в шпионаже. Причиной высылки стали вот эти, изложенные им самим разговоры. Нам их переслали ва МИДа на заключение. Почитайте, пожалуйста.
Ш а р д е ц к и й (берет листы). С кем же этот молодой человек так неосмотрительно побеседовал?
М а к а р о в. С неким Френсисом Гарди, доктором физики.
Ш а р д е ц к и й. Гарди, Гарди... знакомая фамилия... Ага, есть, вспомнил: Бенджамен Голдвин и Френсис Гарди, монография «Свойства электронных и мюонных нейтрин». Переведена и издана у нас в прошлом году. Очень толковая книга, скажу вам. Стало быть, этот Гарди – сотрудник Голдвина. Что ж, почитаем...
Затемнение слева; виден только – в неярком луче прожектора – чита-ющий Шардецкий. Освещена правая сторона сцены: все тот же кафетерий в Беркли. Негр-уборщик ставит стулья вверх ножками на столы. За столиком на переднем плане – С т е п а н ы ч е в и Ф р е н к. Перед ними тарелки, банки с пивом.
Ф р е н к. Нет, Ил, ты неправ: цепную реакцию нарушить нельзя. Пробовали воздействовать и температурами, и давлениями, и средами – чем угодно. Распад и деление ядер – явления незыблемые.
С т е п а н ы ч е в. Незыблемые – пока не нашли что-то, влияющее на свойства ядер. И атомы когда-то считали незыблемыми!
Ф р е н к. Но что – влияющее?
С т е п а н ы ч е в. Не знаю, откуда мне знать! Это вам надо искать и знать, ядерщикам. А то – ломаете атомы, как дети игрушки... Ведь ничего нет удивительного, что атомные ядра разрушаются. Все разрушается, я в этом раз-бираюсь. Металл ржавеет, скалы рассыпаются, приборы портятся. Звезды – и те гаснут или взрываются. Ничто не вечно... Удивительно другое: есть атомные ядра, которые не распадаются совсем. Это – уникум в нашем мире.
Ф р е н к. Ядра стабильных изотопов? Что же здесь удивительного: в таких ядрах мал запас внутренней энергии... (Отхлебывает пиво, режет сосиску, встряхивает над ней перечницу.Безрезультатно.) Что за черт, никогда у них перца нет!
С т е п а н ы ч е в (увлеченно). Вот здесь и обнаруживается у нас с тобой разный взгляд на предметы. Вы, ядерщики, принимаете устойчивость ядер в силу факта. Нашли удобное оправдание: мало внутренней энергии. И еще – «магические числа» частиц в ядре. Слово-то какое: «магические числа»! И где? В науке! Да уважающий себя электрик удавился бы от позора, если бы в его науке обнаружились такие числа!.. А вот с точки зрения теории надежности стабильных изотопов в природе не может быть.
Ф р е н к. Это почему же?
С т е п а н ы ч е в. Потому что ядро – система, взаимодействующая с окружающей средой. Такие системы не могут существовать бесконечно долго. Стабильные же ядра существуют именно бесконечно долго! Иначе из миллиарда миллиардов ядер хоть малая часть распадалась бы, как и в радиоактивных изотопах.
Ф р е н к. Их не может быть – однако они есть. С этим нельзя не считаться, Теория Надежности. (Отхлебывает пиво.)
С т е п а н ы ч е в. Значит, есть не только они. Наверное, в природе существует какой-то процесс, поддерживающий устойчивость таких ядер. Процесс – а не «магические числа»! А для радиоактивных веществ этот процесс нарушен.
Ф р е н к. Гм... Что же, по-твоему, радиоактивность– это какая-то болезнь атомных ядер?
С т е п а н ы ч е в. Именно! Именно, Черная Магия! И вы не лечите эту болезнь, даже наоборот: заражаете радиоактивностью все новые и новые атомы. Сколько было естественно радиоактивных веществ, а?
Ф р е н к. Десятка полтора, не больше.
С т е п а н ы ч е в. А сейчас?
Ф р е н к. Сейчас... сейчас любое вещество можно сделать Радиоактивным. Техника простая.
С т е п а н ы ч е в. А обратно перевести вещество из Радиоактивного состояния в спокойное вы можете?
Ф р е н к. Нет. Это атомы пусть сами – когда распадутся.
С т е п а н ы ч е в. Вот то-то и оно! Выходит, вы изучаете но «жизнь» ядер, а их «смерть» – распад и деление. Хороши были бы медики, если бы они изучали только, как умирают пациенты!
Ф р е н к (откидывается на стуле, смотрит на Степаны-чева). Слушай, Теория Надежности ты считаешь, что это – возможно?
С т е п а н ы ч е в. Что именно?
Ф р е н к. Найти процесс, который удерживает ядра в устойчивом состоянии. (Задумчиво.) Ведь такой процесс действительно должен быть. Ядро, сгусток энергии... Его распирают электрические силы, стягивают ядерные. В нем все движется, как в капле жидкости: протоны, нейтроны, мезоны... И эта капля живет вечно! Ведь даже в радиоактивных веществах ядра живут очень долго – распадается-то лишь малая доля их. Делящийся уран дотянул от сотворения Галактики до наших дней, миллиарды лет. В этом что-то есть...
С т е п а н ы ч е в. По справедливости, такой процесс должен быть. Это не дело: только и уметь, что переводить материю в неустойчивое состояние. Это действительно добром не кончится.
Ф р е н к. Взорвать дом легче, чем построить его, Теория Надежности. С ядрами – то же самое. И процесс стабилизации, если он есть, настолько же сложнее распада ядер, как строительство города сложнее бомбежки...
С т е п а н ы ч е в. Но, по-моему, это все-таки возможно. Есть намек.
Ф р е н к. Какой?
С т е п а н ы ч е в. Законы распада атомных ядер и законы отказов элементов электронных машин математически одинаковы. Вот смотри... (Пишет на бумажной салфетке.) Тебе это ни о чем не говорит?
Ф р е н к. Говорит. Та же экспоненциальная зависимость... Но ты не равняй элементы машин и ядра, Ил. В электронных машинах можно покопаться тестером, что-то перепаять, заменить негодную схему хорошей. А к ядрам не подпаяешься, уважаемая Теория Надежности. И одно другим не заменишь. Их даже в электронный микроскоп увидеть нельзя. Да... А жаль!
С т е п а н ы ч е в. Чего?
Ф р е н к. Мечты: овладеть процессом стабилизации ядер... Когда-то, по молодости лет, меня потянуло в ядерную физику. Захотелось пережить драматизм поисков и открытий, потрясти мир чем-то похлеще ядерной бомбы. (Усмехается.) Все вышло не так. «Проблема левовинтового нейтрино» – как же, потрясешь этим мир! Набираю глубину познаний, лысину, к концу жизни буду знать все – ни о чем... Да и не нужно это – потрясать мир. Хватит. Но тогда: зачем я работаю? Для чего живу? (Помолчав.) А вот ради такой мечты – стоит поработать. Повысить устойчивость мира, в котором мы живем. Лечить атомные ядра. Овладеть веществом полностью!
С т е п а н ы ч е в. Ну, вот и действуй.
Ф р е н к. Легко сказать «действуй». Легко сказать, Теория Надежности. Развитием наук движут не мечты, а факты. Фактов же нет. Нет данных, как стабилизировать ядра... Черт побери, если бы на эту проблему бросить столько денег и сил, сколько ушло на создание ядерного оружия – нашли бы и факты, и теории, и способы. Все получилось бы. Но – кто бросит деньги? Кому это нужно? У тебя много денег, Ил?
