– Ну, значит, давай, как обычно. Две порции фирменного, и вот этого, зеленого, порежь грамм двести. И не стесняйся заказ на весы ставить – постоянного покупателя надо по всем правилам обвешивать.
Женщина возмущенно фыркнула, но ни одна тарелка не попала на поднос, минуя весы.
Дядя Ваня тщательно контролировал процесс, решительно отказался от растворимого кофе с молоком знаменитой марки МолКофе – оно же толченый кирпич с ароматизатором, идентичным натуральному – и, стрельнув глазами по сторонам, сказал, понизив голос:
– И соку нам. Фирменного.
Женщина, повторив его маневр глазами, выставила откуда-то из-под стойки литровую банку, до краев заполненную мутной жижей неопределенного цвета. На пластиковой крышке было написано: сок домашний. Дядя Ваня довольно сгреб заказ и направился к столикам у окон, мотнув на ходу Антону головой – плати, мол.
– Лучше чайными, – сообщила женщина.
Чайными называли наличные деньги. Безналичные платежи давно стали нормой взаиморасчетов, но мелкие услуги традиционно оплачивались довоенными монетами и банкнотами небольшого – до десятки – номинала. Как правило, оплата чайными деньгами нигде не фиксировалась. Это сильно расстраивало государственную налоговую службу, но дальше публичного выражения неудовольствия дело никогда не доходило. Если подойти к вопросу формально: находящаяся в обращении масса наличных ничем не обеспечивалась, а потому ничего не стоила. Платежеспособность чайных денег определялась только традиционным кредитом доверия у населения, но, как подтвердит вам любой политик, этот параметр настолько нестабилен, что проще сразу довериться генератору случайных чисел. Результат будет тот же, но без лишних иллюзий.
Вот взять к примеру историю довоенной североамериканской экономической зоны.
Признанное во всем мире высоко-цивилизованное сообщество, а уж Тоталитарной Демократии там было столько, что излишки экспортировались на слаборазвитые территории, в обмен на разное недорогое сырье. С теми территориями, у кого своей Демократии было достаточно, североамериканцы расплачивались собственными чайными деньгами, имевшими высокий кредит доверия. Все было чудесно, пока вдруг случайно не выяснилось, что эта наличность не обеспечивается вообще ничем, и реальная ее стоимость даже ниже, чем у конфетных фантиков аналогичного формата – в государственных банкнотах использовалось меньше цветов и степеней защиты от подделок, чем в коммерческой продукции. Кредит доверия упал до нуля, напряженность в отношениях выросла, и неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не разразилась Великая война.
Чайные у Антона были. Не много, но расплатиться хватило. Дядя Ваня тем временем накрыл стол и аккуратно, через марлю, разлил по стаканам сок домашний. Чокнулись, залпом выпили. В желудок как будто ухнула кислотно-ядерная бомба. Обоих передернуло. В голове приятно заштормило. Закусили чем-то зеленым, по вкусу и консистенции напоминавшем рассохшуюся резину.
– Что это было?
– Ты про сок? Спирт с грибочками, ну и химия какая-то для вкуса.
Антона передернуло вторично, и он поспешил перейти к фирменному блюду.
Попробовал, удивленно приподнял брови – не обманул дядя Ваня. Антону доводилось несколько раз, по завершении особо удачных сделок, лакомиться натуральными продуктами с сохранением вкуса.
– Ну, что я говорил? – довольно заявил дядя Ваня.
– Но как?
– Темная история, – махнул рукой дядя Ваня. – Вроде как жил сразу после Великой войны один чудак, который раскопал, что картофель может быть двух разных видов.
Ну, то есть, видов-то чуть ли не две сотни, а вот культурных – два. А зарегистрированный товарный знак у "Хрустяшек" – на один. И он, не долго думая, получил на второй. Судились, конечно. В химии-то разницы по вкусу нет, а тот чудак предъявил бумагу: так мол и так, а до войны культурных видов два было, даже в энциклопедии про это прописано. Ну и уперся рогом, пока апоплексическим ударом по башке не получил. С наследниками-то договориться не в пример легче. Ну, огласили завещание, а тут – бац: чудак тот отписал свой товарный знак в общественное достояние, и оформил все честь по чести, не придерешься. Нет, "Хрустяшки", разумеется, придираются, но к тем, кто активно на рынок лезет, а которые тихо сидят, те свою прибыль имеют. Вот так-то… Давай-ка еще по одной.
– Давай.
Выпили, закусили.
– Кстати, – сказал дядя Ваня. – Все хочу спросить. Ты ж седьмой уровень, как тебя на окраины-то занесло?
Антон хмуро усмехнулся. Как занесло, спрашиваешь?
День не заладился с самого утра, с тендера. Проходя через тройные бронестеклянные двери в головной офис "П-Синтетики", Антон в мыслях уже ощущал контракт на поставку двухсот нанокомпьютеров у себя в кармане. НКН-747 были лучшими из выставленных на тендер моделей – нанятый за приличную сумму шпион добыл данные обо всех предложениях конкурентов. Для гарантии Антон по своим каналам отправил председателю комиссии солидную премию и ближайший конкурент (бизнес есть бизнес) был снят с конкурса за несоответствие его предложения какой-то старинной Инструкции.
Офис-компьютер фирмы "П-Синтетика" заглотил девять кристаллов с окончательными предложениями, составил свое мнение и выдал его в виде сводных таблиц на экраны.
Представители заказчика – все четверо одного роста, в одинаковых серых комбинезончиках, с одинаковыми прическами и одинаковыми корпоративными улыбками – больше по традиции, чем надеясь обнаружить упущение в компьютерном анализе, некоторое время глубокомысленно созерцали увиденное. Потом переглянулись, кивнули друг другу и поднялись. Собравшиеся на тендер коммивояжеры и торговые представители последовали их примеру. Все вместе вознесли молитву Маммоне, чтобы он указал самое выгодное решение, и представители заказчика удалились на совещание. Отсутствовали они на удивление не долго, да и решение их глубокой продуманностью не блистало. Предпочтение было отдано нанокомпьютерам фирмы "Ультрамолния" – претенциозной модели с весьма посредственными характеристиками и явно завышенной ценой.
От первого разочарования ко второму Антон поехал на такси. Серо-синий дельта-мобиль с легким гудением скользил в паре метров над черным дорожным покрытием. Сверху мобиль выглядел как сильно вытянутый в длину треугольник – за что и получил приставку "дельта". Впереди располагалась клювообразная прозрачная кабина для водителя, сзади – четырехместный блок для пассажиров, посередине, в мерцающей сфере, билось сердце мобиля – гравитационный компенсатор. Не полноценная антигравитация, конечно, но вполне достаточно, чтобы мчаться не столько по, сколько над ровной поверхностью и даже совершать небольшие прыжки. Последнее, впрочем, не сильно приветствовалось. Дальность парящего полета не превышала трехсот метров, потом мобиль, подчиняясь закону тяготения, должен был снова вступить в контакт с поверхностью под колесами. В лучшем случае это было дорожное покрытие, в худшем – крыши других транспортных средств или неосторожные пешеходы. Непредсказуемо, словно котировки акций, прыгающие дельта-мобили нередко создавали опасные ситуации на улицах конгломерата. Несколько лет назад был даже принят закон, запрещающий прыжки на оживленных трассах, но просуществовал он не долго. Скорость передвижения экономит время, а время, как известно, это деньги. Терять время – это терять деньги, а терять деньги – это святотатство. Никакие частности не могут противоречить духу Откровения.
