Да, проф. Караев занимался изучением Пространства-Времени. По его глубокому убеждению (теперь доказанному неопровержимыми фактами), вся психическая, мыслительная и поведенческая деятельность еловека находится в тесной завязке со структурой спирали Пространства-Времени. Однако в подробности вдаваться не стану. По двум соображениям. Во-первых, потому, что многого не знаю, а во-вторых, потому, что мои околонаучные объяснения могут не соответствовать „жанру“ настоящей „работы“. Тем не менее хочу особенно подчеркнуть: в процессе исследования и проводимых экспериментов проф. Караев открыл невероятнейший из эффектов: становясь под луч изобретённого им аппарата, он становился невидимым. То же самое неоднократно происходило со мной и теми пациентами, с которыми профессор работал… Отдавая себе отчет в том, что его изыскания имеют для государства громадное стратегическое значение, проф. Караев с изложением своего открытия дважды обращался к министру здравоохранения и министру внутренних дел, трижды к министру обороны и к Вам, генерал. Столько же раз к Президенту республики. Это, я думаю, проверить не составит труда. Его письма во всех инстанциях вызывали одинаковую реакцию: либо отписывались, переправляя их в Минздрав, либо отмалчивались. В реальности же Караева (правда, не открыто, не официально) объявили сумасшедшим. Лишили института, кафедры и послали работать простым врачом в известную Вам психиатрическую клинику. М. Р. Караев, как истинный патриот своей страны, хотел во что бы то ни стало своё открытие предоставить в распоряжение государства. Он много раз безуспешно пытался попасть на приём к Президенту. И тогда он решил явиться к нему, став невидимым. Фактор, согласитесь, который мог бы убедить Главу государства без лишних слов. Признаться, я отговаривала его от этого шага, потому что я, как и тысяча других людей, потеряла веру во всё… Вот почему, когда я услышала по телевизору сообщение о том, что мой муж, Микаил Караев, был задержан, якобы при попытке убить Президента, я вскрикнула: „Он всё-таки сделал это!“. Я искренно сожалею, что он ослушался меня… Что касается стирального порошка „Барф“, я им в хозяйстве никогда не пользуюсь. Я предпочитаю „ОМО“. Мой муж покупками для дома (за исключением хлеба и иногда продуктов) не занимается. Так у нас заведено. Происхождение пачки „Барфа“, будто бы найденной за нашей ванной и набитой до отказа так называемой взрывчаткой (так утверждают ваши спецназовцы), лучше всего вам объяснит невоспитанный полковник Худиев со своей, подстать ему, командой.
Прошу Вас за нанесённые мне оскорбления и проявленное хамство привлечь полковника Эльхана Худиева к ответственности. Такой не может носить звание полковника и — тем более — представлять столь солидную организацию, как министерство национальной безопасности…
Я в этом убеждена.
За сим — И. Караева»
— Всё! — прочитав и подписав написанное, объявила она.
— Дайте сюда! — откинувшись на диване, небрежно потребовал он.
— Потрудитесь взять сами, — отрезала Караева.
— Что ж, мы люди негордые… Негордые, Инна Борисовна, — тяжело поднимаясь с места, со злобной язвительностью усмехнулся он.
…Обрадовавшись, что сердитый капитан смилостивился и разрешил убираться восвояси, Мамедова, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице. Но уже в двух шагах от подъезда путь ей преградили двое в штатском. Как она их ни упрашивала, они были неумолимы.
— Стой и дыши свежим воздухом, — посоветовал один из них и, чтобы успокоить, добавил:
— Закончим — уйдёшь.
На улице было ветрено, и Мамедова решила пройти в парадную. Но тут кто-то взял её за плечо:
— Что случилось здесь, Сания?
Это был сосед Караевых, он жил на два этажа ниже.
— Дом окружен со всех сторон, — продолжал он, — в кольцо пускают, а из кольца — ни в какую… Я забыл в машине продукты, хотел вернуться, так меня чуть ли не тычками заставили идти обратно…
— Ой, и не говорите, Джавад мялим… Здесь такое… Такое… Аж ужас, — зашептала Сания. — Наш Караев… Профессор хотел убить Президента!..
— Ну и ну! — протянул Джавад и пристально, с оттенком явного недоверия глядя в лицо Мамедовой, спросил:
— Ты, Сания, ничего не путаешь?
…Худиев читал неторопливо. Поначалу вслух. Затем перешёл на бормотание, а потом пробегал всё молча. И по мере того как он читал, менялся и цвет его лица. Сначала оно было розовато-благодушным, а после, под воздействием запрыгавших желваков, пошло багрово-синюшными пятнами. И тут из его рук, как из дула ружья, выбластнул шелестящий всполох белых бумаг. И прямо в лицо! Острый кончик одного из листов резанул по ее не успевшему зажмуриться глазу. Караева вскрикнула и, согнувшись к коленкам, невольно закрылась руками.
— Шлюха! — взревел Худиев. — Жидовская вонючка!.. Мало того, что со своим говнюком задумала убить Президента, так она ещё надо мной вздумала издеваться!
Схватив за волосы согнувшуюся от боли в глазу женщину, полковник несколько раз ударил её головой об спинку кресла.
— Мразь! Гестаповец! — выдохнула Инна и ногтями обеих рук с яростью вцепилась в ненавистную физиономию наклонившегося над ней Худиева.
Визг полковника огорошил всех, кто его слышал. Теперь он уже стоял, обхватив окровавленное лицо. И не переставая вопил, изрыгал площадную брань…
На шум сбежалось несколько человек в маске. Один из них, сдавив лапищей шею Караевой, поднял её с кресла и, как тряпку, отбросил к порогу. Потом, в один прыжок оказавшись рядом с ней, наступил на поясницу и так вдавил в пол, что она не могла не то что пошевелиться, но даже вздохнуть. Остальные обступили залитого кровью начальника.
— Бросьте! — отогнал он их. — Поработайте с этой шалавой… Здесь… Прямо при мне…
И на беспомощно трепыхавшееся тело накинулись трое, словно свора изголодавшихся шакалов на подранка.
Её отчаянно призывных криков никто из тех кто был в квартире не слышал. Хотя все они находились совсем рядом. За стеной и за дверью. Всего в двух шагах. Рот, взывающий о помощи, спецназовцы залепили клейкой лентой.
Из комнаты доносилась лишь глухая возня, стук опрокидываемых стульев, скребущий звук двигающегося стола и звон высыпавшейся из серванта посуды… Потом немного поутихло… Только, казалось, то ли ходуном ходил диван, по которому прыгал слон, то ли же слон катал по полу какой-то неподъёмный тюк.
Четверть часа спустя в комнате наступила гробовая тишина. Отозвавшись зловещим шипением, распахнулась дверь. В переднюю вышел спецназовец в расстёгнутой до пупа гимнастёрке. Позвякивая бляхой ремня, он по-хозяйски прошел в туалет. В оставшуюся полуоткрытой дверь кто-то увидел истерзанную, полуголую Инну Борисовну. Лица видно не было. Плечи и все тело её передёргивало судорогой. А может, она плакала. Стыдливо укутываясь в лоскуты изодранного ситца, она вышла на балкон.
