— Я не стану ждать тысячелетия. Я завершу все разом!
— Они не примут тебя… В лучшем случае — не примут.
— Я заставлю их принять это. Сперва силой, а потом, когда они увидят…
— Они не примут и это. Даже самые лучшие будут восставать против подобного. Это будет идти не от них, это будет идти от тебя, а они не любят диктатуры и тирании. К тому же это ведет к потере лучших качеств, данных им.
— Но я приду к ним и расскажу…
— Не советую — распнут… Хотя, распятие нынче не практикуют. Объявление сумасшедшим или теракт. Кто-то примет твое слово, кто-то воспротивится, кто-то пойдет своим путем и… Ну, так что?
— И все же я попытаюсь это изменить! Я не позволю продолжаться этому ужасу! Я не хочу, чтоб гибли такие, как она!
— Для этого ты и существуешь. Ты слишком далеко ушел в сторону от своей первоначальной задачи и позволил погрязнуть этому миру в убийствах и злобе. Теперь ты вновь вспомнил, что и для чего ты должен делать. И эта глупая, безрассудная, пустая и… человеческая, что ли… вспышка эмоций показывает, что теперь ты будешь делать это уже иначе…
— Перестань издеваться надо мной! — крикнул я, и город вздрогнул. — Она погибла! Она хотела жить, она хотела, чтоб все было иначе, она хотела любить, но она погибла! А Ты успокаиваешь меня и убеждаешь в том, что все правильно?! Ее смерть — правильно?! Моя боль — правильно?! Страдания в этом мире — правильно?! Где хоть одно подтверждение Твоей правоты?! Почему я должен верить, что Ты прав и не можешь ошибаться?!
— Попытайся просто поверить. Без доказательств… А пока — прощай. Ты уже наговорил достаточно, чтоб у Меня появилось желание наказать тебя. Уходи.
— А я хочу, чтоб у Тебя появилось такое желание! Потому что я говорю Тебе — так не будет! Я не верю, что Твои идеи увенчаются успехом! И прав я или нет, но будет иначе!.. Я вызываю Тебя! Я бросаю Тебе вызов!
Земля выгнулась, подбрасывая вверх стену пыли. Тучи ускорили свой бег, затягивая небо и осыпая землю огненными стрелами молний. Ветер грянул музыку разрушения, руша дома и дворцы. Переломилась надвое и рухнула на землю Александрийская колонна, и в том месте, где она коснулась земли, разверзлась бездна. Музыка безумия и смерти звучала все сильней. И управлял ею я.
— Ты слышишь?! Я бросаю Тебе вызов! — кричал я, и молнии ярости и боли взметались в небо. — Я не верю Тебе! Я не позволю…
— А ты попытайся просто поверить, — сказал тихий голос позади меня.
Я вздрогнул и замер, не смея повернуться. Ветры замерли, и музыка стихла. В наполненной ожиданием и неверием тишине она повторила:
— Ведь это так просто — поверить. Поверить в то, что все будет хорошо. Верить и стремиться к этому. Как бы тяжело не было. Ради меня, ради себя, ради людей. Ради будущего. Верить и стремиться.
Я медленно повернулся и дрожащими руками коснулся ее волос.
— Он все же отпустил тебя? — спросил я, затаив дыхание. — Он отпустил тебя?
— Нет, — сказала она, глядя на меня с нежностью и укором. — Не отпустил… Я никуда и не уходила. Даже сейчас, во время вашего разговора, я стояла за твоей спиной. И когда Он убеждал тебя поверить, что все в этом мире устроено правильно и мудро, я надеялась, что ты почувствуешь это. Но горе и ярость ослепили тебя…
— Но… Но как же… Ведь ты…
— Я не могу умереть, Князь мира. Если бессмертна душа, то как может умереть Душа Мира? Я — Изида.
— Изида! — простонал я, проводя рукой по окаменевшему лицу, — Душа Мира. Богиня Любви… Я ведь почти узнал тебя… Я чувствовал!..
— Я знаю. Но ты не верил в меня. Как не верил и в то, что все в этом мире устроено правильно. Он не оставил тебя, когда тебе стало невыносимо. Он послал меня к тебе.
Потому что только я могла спасти тебя… Признаюсь, поначалу я тоже не верила в это и не хотела встречаться с тобой… Мы ведь слишком разные, Воитель. Но Он уговорил меня просто встретиться и поговорить с тобой… А потом я полюбила тебя. Но я молчала. Молчала, потому что любила. Потому что только молчанием, даже пытая и сжигая в стыде за эту ложь саму себя, я могла помочь тебе. Я знаю, что ты думаешь сейчас обо мне… И знаю, что ты не сможешь простить меня и принять… И ты будешь прав. Но я люблю тебя, мой наивный, поспешный и обманутый Князь. И я хочу повторить — верь! Ты должен верить, что все всегда будет правильно. Каждый получает то, что заслужил. Так или иначе. А меня прости… Я знаю, что после всего этого ты не сможешь видеть меня, любить и желать, как прежде, но сохрани хотя бы память обо мне… Мне это очень нужно. Я буду знать, что в этом мире есть кто-то, кто хранит обо мне память… Кто любил меня когда-то больше, чем самого себя… Так же, как я люблю тебя… Прости и прощай.
— Стой! — крикнул я, удерживая ее руку. — Стой! Не уходи никуда! У меня сейчас нет времени, чтобы сказать тебе все, что я хочу сказать… Я должен сперва все исправить. А потом я скажу тебе обо всем. О тебе, о Нем, о том, что я думаю обо всех ваших шутках надо мной… У-у, как я это буду говорить! Я умею ругаться, поверь… А потом мы пойдем с тобой… Просто пойдем. Я должен сказать тебе очень многое. Я буду жаловаться и ругаться, просить прощения и злиться, угрожать и стоять на коленях… Но это потом. Сперва я буду долго ругаться, а перед этим попытаюсь исправить все, что натворил…
— Но ведь исправлять нечего, — пожала она плечами.
Я огляделся. По залитым солнцем улицам спешили по своим делам люди. С карнизов домов и дворцов весело свистели птицы. Закованная в гранит Нева несла свои тяжелые воды под арками украшенных фонарями мостов. Город был величествен и прекрасен.
— Это была иллюзия, — сказала она. — Ты не успел натворить беды. Он знал, что ты придешь к Нему и знал, зачем придешь. Он не мог позволить тебе взять это на совесть… В конце концов, мы сами добивались того, чтоб все самое плохое покинуло тебя… И хоть это был единственный шанс… Прости.
— Так, — грустно сказал я. — Меня опять обманули… Меня все время обманывают, Слишком Много Знающий и одна злая девчонка, которую когда-то называли Изидой и Афродитой, обманывают и издеваются над милым и хорошим парнем…
— Ради справедливости надо заметить, что ты тоже далеко не ангел, — невольно улыбнулась она. — Ты бы лучше извинился перед Ним. Ты наговорил достаточно гадостей, чтобы искренне просить у Него прощения.
— Зачем? — удивился я. — Он все знает, все предвидит… Он продумал все это наперед, знал, как и что произойдет, значит, вполне может представить и мои извинения. А заодно и то, что я думаю по этому поводу.
— Ах, ты, паршивец, — донесся до меня задумчивый голос. — Ах, ты, неблагодарный, неверящий, сквернословящий, препирающийся, докучающий, обманывающий, хамящий, угрожающий, недальновидный, не…
