Волна благодарности захлестнула Ливьен, она даже рассмеялась от избытка чувств… И не узнала свой смех. Он был похож на сухой болезненный кашель.
Она глянула вниз и буквально задохнулась от нового приступа хохота. Они висели… в метре от земли. Сейна, оставив Лабастьера, бежала к ним.
Они осторожно опустились на каменистую покрытую слоем бурой пыли почву, положили тело. Сейна упала перед Дент-Байаном на колени. А Ливьен, сотрясаемая нервной дрожью, обливаясь слезами и давясь ими, рухнула лицом вниз и все смеялась, смеялась, смеялась… «Это – истерика», – хладнокровно констатировала некая, оставшаяся спокойной, часть ее сознания. Но истерика от этого не прекратилась. Ливьен не хватало воздуха, она задыхалась…
– Ливьен, – услышала она голос Рамбая. Сильные руки самца перевернули ее на спину. Она подумала, как, наверное, ужасно она сейчас выглядит: перекошенный рот, свалявшиеся, испачканные пылью волосы, потная, красная от натуги физиономия… Она закрыла лицо руками, через силу сделала глубокий успокаивающий вдох… И тут же скорчилась от боли, пронзившей низ ее живота.
Она моментально перестала смеяться и, отняв ладони от лица, прижала их к очагу боли в паху.
– Что с Ливьен? Где больно? – Рамбай встревоженно заглядывал ей в лицо.
– Здесь… – простонала она, загибаясь. И тут же поняла: это схватки. Схватки! Она рожает. На неделю раньше положенного срока.
– Позови Сейну, – простонала она.
Спустя полчаса Ливьен, раздетая догола, лежала на мягком ложе из сухого мха, застеленного шелковым спальником. Сейна колдовала в двух шагах от нее, укрепляя над костерком прихваченную Рамбаем из махаонского лагеря посудину, наполненную водой.
Сам Рамбай при горячей поддержке Ливьен с места решающих событий был Сейной изгнан. Та, смотрительница гусениц в нижнем ярусе инкубатора, имела профессиональные навыки акушерки. Но походные условия и преждевременность родов заставляли ее нервничать.
Рамбай, то и дело косясь в их сторону, занимался раненым Дент-Байаном.
Рана махаона оказалась неопасной. Шейные позвонки уцелели, и он пришел в сознание почти сразу после приземления. Но его шея распухла и малейшее движение головой причиняло ему муки. Хотя об этом можно было только догадываться. Он стойко перенес прижигание раны раскаленным на огне лезвием и сейчас, когда Рамбай накладывал повязку, переносил и это без единого звука. Но Рамбай не мог не заметить, как при каждом его неловком движении вздрагивают и расширяются зрачки водянистых глаз.
Ливьен не могла похвастаться выдержкой Дент-Байана и молчала лишь в короткие промежутки между схватками.
Мучила ее не только физическая боль, но и глубочайшее разочарование. Если бы все это происходило с ней в Городе, она была бы уверена в счастливом разрешении от бремени, несмотря на его преждевременность. При нынешних же обстоятельствах это было практически невероятно. Ливьен знала, что в древности, когда у маака еще не был должным образом развит институт родовспоможения, погибал каждый второй новорожденный, даже если и был нормально доношен. Нередко гибли при родах и матери. Что-то в эволюции бабочек делало роды для них значительно более опасными, нежели для всех других живых существ.
По глупости, из какого-то нелепого благородства, она, спасая абсолютно чужое ей существо, теряет ребенка, а, возможно, и жизнь. Теряет ребенка Рамбая. Ребенка, зачатого в любви… Щемящее чувство безысходности переполняло ее душу. Лишь слезы немного облегчали боль.
…Схватки утихли, и она задремала. Проснулась же лишь на закате, укрытая огромными птичьими перьями. Все ее спутники расположились неподалеку, возле костра. Пахло жареным мясом. Ливьен чуть не стошнило от одной только мысли о пище.
Ее пробуждение первым заметил Рамбай.
Упруго поднявшись с корточек, он приблизился, держа в руке костяной нож с нанизанным на лезвие куском мяса.
– Съешь, возлюбленная жена моя, – предложил он, присев рядом и протягивая лакомство.
Ели сдерживая тошноту, Ливьен стиснула зубы и отчаянно помотала головой.
– Та самая птица, – ухмыльнулся Рамбай так, что не удержалась от улыбки и Ливьен. – Съешь. Ливьен нужны силы.
– Я не могу, – с трудом выдавила она из себя. – Убери.
Рамбай навесом бросил нож Сейне. Та поймала его, а он, вновь обернувшись к Ливьен, неожиданно заявил:
– Мне стыдно, жена моя.
Ливьен удивленно вскинула брови.
– Как только Рамбай понял, что Ливьен беременна, он должен был остановить ее. Рамбай захотел для себя и для Ливьен сразу два счастья – найти Пещеру и родить наследника. – Он горестно поник головой. – Рамбай забыл мудрость древних ураний: «двойное счастье – хуже несчастья»…
– Ты ни в чем не виноват, – начала было Ливьен успокаивать его, но приступ резкой боли в пояснице заставил ее замолчать. Боль усиливалась. – Сейну! Позови Сейну! – прохрипела она. В глазах померкло, и она потеряла ощущение времени. А когда пришла в себя, Сейна уже была рядом. И вновь – взрыв боли внутри.
– Рамбай… – тихонько простонала она.
– Я здесь, о слеза моей глупости. – Он склонился над ней и отер ей испарину со лба.
Вмешалась Сейна:
– Кажется, началось, – заявила она деловито. И тревожно добавила, разговаривая сама с собой: – Но почему не отходят воды?
– Дай мне ЭТО, – продолжала Ливьен тихо, обращаясь к Рамбаю.
Он сразу понял, о чем идет речь.
– Нельзя. Сейна сказала, сок пейота может убить ребенка. Мы говорили.
– Он умрет все равно. Но я не хочу умирать.
Сейна, сбросив с Ливьен перья, стояла спиной к Рамбаю так, что взбухший живот Ливьен был как раз между ее ног. И теперь она медленно присаживалась, опускаясь прямо на него.
У Ливьен зашевелились на голове волосы при мысли, что ей сейчас предстоит испытать.
Рамбай воровато покосился на Сейну, торопливо высыпал из мешочка щепоть знакомого порошка себе на ладонь и поднес ее к лицу Ливьен, приподняв ей голову другой рукой.
Ливьен торопливо втянула в себя воздух. Огонь опалил ее внутренности и, как и в прошлый раз, она почувствовала смертельное удушье. Но на этот раз не испугалась: вместе с удушьем пришло и облегчение.
И вот она уже висит в воздухе, глядя на себя сверху.
Сейна не только всем своим весом давила ей на живот, но и энергично раскачивалась взад и вперед. Распластанная под ней белой нагой лепешкой, Ливьен показалась себе отвратительной.
Ее ноги были широко раздвинуты и согнуты в коленях. Сейна протянула руки вперед. Рамбай стоял рядом с Сейной и что-то доказывал ей. И тут Ливьен увидела, ЧТО выходит из ее чрева. Нет, не обычная личинка, а нечто огромное, сферическое, синевато-серое с кровяными прожилками на блестящей от слизи поверхности.
