— В подвале, значит, обосновались, — сказал Морозов, улыбнувшись Марии Оттовне.
— Так ведь спокойнее тут, — ответила она. — У нас как? Кто где пристроился, тот там и живет.
В проходе послышались шаги. В помещении возник дядя Толя.
— Ты это, Игорек… узелок-то оставил. — Он протянул котомку Морозову Смущенно кашлянул. — Там бутылка была, я того… отпил чуток. Не в обиде?
— Да хоть всю, — махнул рукой Игорь.
— Одному как-то нехорошо. — Косматый дядя Толя вытащил ополовиненную бутылку. Поставил на столик. — Давай, Марья, стаканы что ли.
Мария Оттовна засуетилась, принесла желтые пластиковые стаканчики. Расставила. На фоне грязно-серой столешницы они смотрелись ярко и празднично.
— И нам тоже, — подал голос Коля.
— Это для взрослых, — проворчала Мария Оттовна. — Хотите водички?
— Все время водичку, а я соку хочу. — Олег надулся.
— Нет соку, где ж его взять. Возьми яблочко… — Она протянула пацану мелкую ранетку с красным боком.
Олег взял с недовольной миной.
— И мне!
— И мне!
Андрюшка и Коля тут же вытянули руки. Получили свою долю и захрустели.
Дядя Толя с профессионализмом алкоголика разлил кагор поровну, миллиметр в миллиметр.
— Ну, давайте, что ли… — с подзабытым тоном даже не сказал, а прошептал он. — Вздрогнем. Так сказать, за восстановление семьи.
Игорь заметил, как мелко задрожал стаканчик в его сухой руке.
Выпили. Кагор был сладким и крепким. Сразу ударил в голову. Игорь почувствовал, что хмелеет, расслабляется.
Несколько минут они разговаривали ни о чем и обо всем сразу. Дядя Толя изрядно повеселел. Мария Оттовна словно бы похорошела…
— Пап. — Андрюшка дернул Игоря за рукав. — А ты мне чего-нибудь привез? Ну, вкусненького.
Игорь вздрогнул, будто просыпаясь. Развязал котомку, протянул сыну остатки гороха.
— Вот, пока только это…
— Горошек! — Дети как воробьи налетели на «угощение». — Вкусно!
— Не угадаешь, что им нужно, — вздохнула Мария Оттовна. — Сто пятниц на неделе.
— Спасибо, что приютили Андрюшку, — искренне сказал Морозов.
Она отмахнулась.
— Где два, там и три. Не бросать же. Тут такое творилось…
— Ну, ладно тебе, — легкомысленно перебил дядя Толя. — Вспомнила тоже. Мало ль чего было. Сейчас вот устаканилось, и ладно.
— Да где ж устаканилось? — Мария Оттовна нахмурилась. — Каждый день что-нибудь происходит. Соседи, как в себя пришли, так сразу из города убежали. И Ильмар, и Тойво с семьей. Помнишь их, Игорь?
— Более-менее. — Эстонских соседей Морозов помнил плохо. Русские и эстонцы даже в одном доме жили, как в разных мирах, пересекаясь только на лестничной площадке, чтобы коротко кивнуть друг другу. Но Мария Оттовна, будучи по отцу эстонкой, хорошо общалась и с теми, и с другими. — Вот Карела помню. Он же председателем товарищества был, да?
— Да-да. Тоже уехал… Ну, то есть, ушел. У него дочка пропала в первый же день. Помнишь, красавица была такая… ой, жалко…
— Ладно тебе причитать, — пробурчал Толя. Он уже клевал носом с непривычки. — Может, жива. Может, нашел он ее…
— Да какое там нашел, что я дурочка, что ли. Ты уж лучше помолчи! Несешь что, сам не знаешь! Нашел он ее, как же.
— Всё-всё, молчу-молчу.
Мария Оттовна покачала головой. Продолжила:
— А нам куда бежать было? Некуда. Хуторов нет, родни нет. Вокруг — зверье. Мы сначала все по магазинам… А там пусто! Ну, кто половчее, вперед прочих успел урвать консервов каких. А другим-то шиш с маслом остался. Драки начались. Что творилось, не передать! По квартирам шастать начали. Я сразу в подвал. Вон с Тол и ком скооперировались. Держим тут оборону.
Дядя Толя показал в угол, где стояло несколько кусков водопроводной трубы с косыми, острыми срезами. Такой ткнуть в брюхо — мало не покажется.
— Ничего, — с пьяноватым бахвальством произнес он, — проживем как-нибудь.
Игорь подумал, что это нехитрое правило сопровождало дядю Толю всю его жизнь и, можно сказать, ни разу не подвело.
Дети шмыгнули в коридор и принялись кидать камешки, стараясь попасть в ржавую железку, висящую под потолком.
— Их вот жалко, — вздохнула Мария Оттовна, глядя на ребятишек.
— Ой, да ладно тебе… — начал было дядя Толя, но она в раздражении отвесила ему подзатыльник.
— Молчи уже, попугай! Не зли меня. Не понимаешь ничего, а все говоришь. Что вон ему делать теперь с пацаном? А? Тут и есть нечего, и жить негде. А ты все болтаешь невесть что!
Мария Оттовна искоса посмотрела на Игоря с как: им-то особенным выражением лица, смысла которого Морозов не? понял. Спросила:
— А ты где был? Что видел?
— Везде примерно одинаково, — признался Игорь- И в центре. города, и в порту. Разруха. Голод. Жрут друг друга.
— Как это, жрут? — осторожно спросила Мария Оттовна.
— В прямом смысле. — Игорь покосился в сторону детей. — Жрут.
— Не может быть! — Мария Оттовна прижала руки к груди.
Жест этот показался Морозову наигранным, неестественным.
— Ой, ладно… Может, я ж говорил тебе… — попытался вклиниться дядя Толя, но получил очередной тычок и заткнулся.
— Не верю я, ерунду ты говоришь, — сказала Мария Оттовна и отвернулась. — У нас говорят, что в других странах по-другому. В Финляндии и в России вроде лучше.
— Там кто-то был? — поинтересовался Игорь.
— Говорят, был.
— Говорят много чего. Мне б поболтать с кем-нибудь, кто там был, — вздохнул Игорь. — А таких я пока не видел. — Он помолчал. — Вот клиника тут рядом, это дело.
— Да ерунда это всё. Еды нахватали и не дают никому. — Мария Оттовна сморщилась, как печеное яблоко. — Сидят там, как куркули.
— Они больных кормят.
— Так уж и больных. Я ходила, мне не дали.
— Ты ж здоровая, — подал голос дядя Толя, предварительно отодвинувшись на безопасное расстояние. — Что им твой артрит?
— Заткнись! — огрызнулась Мария Оттовна. — Прямо достал уже! Лежишь целыми днями тут. А я по полям шастаю, с травками этими колдую, будь они прокляты. Горбатишься на вас, горбатишься, а даже благодарности нет никакой. Что вот ему делать? Где он жить будет? Что есть? Тебе-то все равно, а у него теперь ребенок на руках. У нас- то места нет. Что ему делать?
— Да проживет как-нибудь… — затянул старую песню дядя Толя.
Игорь поймал на себе очередной косой взгляд соседки и вдруг понял его значение.
Мария Оттовна ждала от него ответа на вопрос, за которым скрывался самый обыкновенный страх. Она очень не хотела, чтобы в их компании появился лишний рот. В то, что выжить проще гуртом, она не верила. Каждый, кто приходил в этот подвал, стремился не принести что-то свое, а наоборот — отнять. Мария Оттовна не верила людям, боялась их. Потому и спустилась в подвал, спряталась в нем. От людей, от сложных вопросов, от мира вообще. Игорь, пришедший снаружи, для нее был очередным лишним ртом.
