— Ладно, ладно, ребятки. Конечно, работа у нас популярная, отказать всем не можем, ибо держимся на болельщиках. А им разносолы подавай. Но и меру тоже можно знать. Вон если глянуть на Паршина — главного холостяка Восточной Европы. Вот тот вообще в средствах не разбирается. Голым сфотографироваться — пожалуйста, загул в клубе самому пропиарить — нате, скандальное что-нибудь брякнуть в прямом эфире — все к нему. Дёшево и совсем даже не сердито.
Лера улыбалась. Она как раз была довольна, как её муж отторгает популярность и как неприязненно относится к отрыжкам славы.
Куранты слушать не стали — бокалами звякали под кукушку на старинных часах с гирьками. Наслаждались разносолами, пазлами, разложенными на небольшом столике. Ганжа цедил водочку, Тимур с Лилей и Лерой дегустировали какое-то сухое красное из Грузии, а Юра по привычке дул газировку.
— Вот ведь травишь себя! А так любишь про здоровье поговорить, — Тимур в очередной раз предложил Боброву вина.
— Газировку пью редко, и не так уж она вредна. А вот у вас яд откровенный.
— Красное вино полезно! Это кто хочешь подтвердит, — назревал очередной спор про алкоголь.
— Тимур, ну чего ты опять? Полезно и полезно, я вам свои воззрения на алкоголь уже не раз выкладывал — что полезен сок виноградный, а не спирт. Он (спирт) может не вредить, если ферменты есть, расщепляющие его, а вот про полезность трудно найти доказательства. Вот если нравится вам — пожалуйста, пейте, только не агитируйте за полезность, а то нарвётесь на отпор, — Юра звонко стукнул своим бокалом о бокал Тимура и заглотил свои пузырьки.
— Вот за упрямство я тебя и ценю, — Ахметдинов отпил своего напитка. — Но зануден ты бываешь просто невыносимо.
— Так это и есть главное моё достоинство.
— Юрка, ты у меня такой дурачок, — Лера глянула на него влюблёнными глазами.
— Друзья мои, хочу поднять бокал с этим… эм-м… ядом, — Тимур зыркнул на Боброва, — за наш общий успех. За попадание на Чемпионат!
После включили проектор и смотрели видовое кино. Вдруг Юра, задумчиво смотревший на экран, спросил:
— Тимур, а я чего-то вдруг понял, что не знаю, какой там регламент и что будет происходить в сезоне 2021–2022? Те же самые отборы будут проходить?
— А в том-то и дело, что толком никто не знает, как и чего. Но наверняка чемпионатов внутренних никаких уже не будут. Будут бесконечные споры, кто достоин, а кто нет. Конфликты, проекты календарей, образование более низших лиг. Инспекции и тому подобное. Я думаю, что будут какие-то самопальные турниры хаотические, чтобы поддерживать тонус и форму. Пока мы с другими клубами на эту тему помалкиваем. Да и вообще, все друг на друга волками глядят — конкуренция же.
— Девоньки, не надоели вам эти футболисты? Пойдёмте, я вам фейерверки запущу, — Ганже требовалось веселье. Женщины на его предложение с радостью откликнулись и поспешили надевать дачные валенки и тулупчики.
Окно тёплой террасы выходило как раз на лужайку, где скоро должны были варить плов — все были давно сыты, но ритуал приготовления пищи должен был соблюдён до конца. От лужайки по отсутствующим сугробам Ганжа поплёлся к забору, чтобы «дымить» подальше от дома. Вскорости, он подпалил шнурок и быстрыми скачками ринулся назад.
Шоу огненное не то чтобы не получилось, скорее, оно получилось дымное и шумное. Лужайку заволокло удушливым туманом, и зрители спешно ретировались обратно в дом. Из прихожей послышался задорный смех — девушки были совершенно довольны именно таким исходом. Ганжа же завалился в некоторой растерянности, потирая лысину.
Бобров поймал себя на мысли, что ему хорошо и спокойно. Близкие люди рядом, нет забот и проблем. «Какое мне дело сейчас до всей этой движухи, чемпионатов и футболов? Не это ли вот — настоящее рядом? Любимая, друзья, дом и покой?» Но он знал, что это пристанище лишь на короткий срок даёт отдых душе и телу. Что в безделии и праздном времяпрепровождении долго не протянешь и завоешь от тоски. Но также он знал, что из всякой кутерьмы, из дальних концов света ему будет хотеться вернуться к своим: корням, людям, земле. И всегда важно знать, что всё это у него есть.
Он потеплел взором, и ему захотелось всех обнять. На его лобзания, Ганжа заржал:
— О! Юрец, да ты накидался газировкой-то! Нужно закусывать, паря!
— Я ценю твою толстокожесть и именно поэтому не буду тебе отвечать, — улыбался по-прежнему млеющий Бобров. — Лерусь, иди ты ко мне, милая. Ты меня всегда же поддержишь?
— Конечно, котёнок, — Лера юркнула к нему на колени, прижав его голову к груди.
— М-м-м… какая удобная лежанка, — спошлил Юра, почувствовав колючую шерсть свитера упругие округлости, и гладящая его рука ущипнула за ухо.
Всю эту никудышную зиму «Московия» упиралась на грязных и зачастую кочковатых полях лишь ценой невероятных физических усилий. Бомбить её ажурный футбол в таких условиях было много легче, чем мощные, но бездушные команды и пытались пользоваться. Однако уже закалённые московиты успешно давали бой в игре и по таким правилам. Болельщиков меж тем у них только прибывало.
Ахметдинов в различных интервью не раз подчёркивал русскость команды, что, с одной стороны, способствовало росту популярности, с другой, на него ополчались ещё не до конца сгнившие и утратившие вес всякие там толерантно-правозащитные организации. Правда, их угасающего без спонсорства (у мировых воротил было множество других забот) пыла хватало лишь на гнусные пасквили в интернетах да куцые митинги на Нагатинском острове. А вот неприязнь «некоренных» москвичей и клубов-грандов была куда опаснее.
Роль первых сводилась к постоянным угрозам лидерам клуба и самому президенту. Клуб обеспечился охраной. Причём свои услуги предложила одна из самых сильных частных охраноборческих организаций «Рысь». Более того, хозяин этой конторы на встрече с Тимуром излагал идеи, удивительно похожие на мысли самого Тимура. Был подписан не просто контракт о сотрудничестве. Намечалась реальная сила, неподконтрольная властям или каким-либо организациям со стороны. Вокруг «Московии» формировался мощный патриотический кулак. А сам спортивный клуб пульсировал в центре событий.
Бобров, вспоминая историю с «Дикой дивизией», волновался за своих родителей и уговорил их переехать в коттеджный посёлок. Посёлок этот был выкуплен «Московией» (финансовые дела клубка крепли не только благодаря меценатству Ахметдинова — популярность приносила свои плоды и в денежном эквиваленте). Свежие домики находились, как водится, за забором, но сама территория была густо озеленена. Сам же Юра, как и Лера, не пожелали съезжать со своей квартиры. Это и аукнулось Юре уже весной.
