одевайся пока, пусть тебе будет что вспомнить.
Я смотрел, как легко и изящно она идёт к воде, и думал, что это действительно стоит запомнить. Я редко вижу что-то хорошее, я симптом плохого.
— Ты отказал мне, но не ей! — укоризненно сказала Ведьма. — Причём на моём озере!
— Спасибо, что согрела и сделала мягко.
— Заметил? Ушлый какой… — она села на траву рядом и принялась беззастенчиво меня рассматривать. — Хорош, слов нет. Красавчик.
Ведьма провела пальцем по моему животу, обводя мышцы пресса.
— Вот, оказывается, что ты такое, — заметила она наконец.
— Подслушивала?
— Мне не нужно. Это место и есть я. Тут мои правила. Так что могла бы получить, что хочу, но не стану. Слишком уж мы похожи. Зачем ты вообще приехал?
— Не знаю. Думаю, из-за той штуки, которой скармливают твоих детей на Заводе.
— Они должны умирать, какая разница? Чужаки давали всякое взамен и не лезли в мои дела, а завтра их всё равно не станет.
— Наверное, то, что они задумали, не должно совершиться, и это настолько важно, что Мироздание высрало им на голову меня. Но это лишь предположение, я никогда не знаю наверняка.
— Фу, как грубо, — поморщилась ведьма, убирая, наконец, палец с моего живота. — Мне нет до них дела. И до тебя нет. Ещё сутки, и вас не будет. Вон, идёт та, которую ты лишил девства. Хочет закрепить результат. Развлекайтесь и проваливайте, скоро настанет новый день. День Очищения. От вас.
— Это же всё из-за завода? — спрашивает Швабра, пока мы неторопливо идём обратно.
Вокруг нас городские задворки, и, если обернуться, то никакого леса там не будет. Как говорят местные, «обманчивый рельеф».
— Наверное.
— Что же за дрянь они хотят сотворить?
— Мне пытались объяснить, но я не очень хорошо понял. Каждый раз я знаю ровно столько, сколько нужно, не более. Видимо, квантовая физика в минимальный набор не входит. Что-то вроде супервычислителя, позволяющего менять события постфактум, влияя на причины через их последствия.
— Зачем?
— Ради денег, наверное. Или власти. Впрочем, это два конца одной палки. Те, кто допускает другие мотивы, обычно слишком слабы и наивны, чтобы устроить действительно масштабную гадость.
— А зачем им отродья?
— Они делают эту штуку из них. Каким-то образом. Смерть как математическая функция.
— Поэтому их убивают?
— Сложно сказать, где тут причина, где следствие. Они говорят, что только пользуются результатом, но с учётом тезиса обратимости процессов всё не так просто.
— Выглядит мерзко.
— Обычное для меня зрелище.
— Слушай, а кровь им зачем?
— Наверное, через неё устройство связано с твоими одноклассниками. Кровь непростая субстанция.
— Угу, — задумчиво почесала нос Швабра. — Знаешь, я очень хочу нагадить им напоследок. Пусть у них ни черта не получится!
— Зачем тебе это?
— Может быть, тогда всё пойдёт иначе? Может быть, твоя миссия завершится досрочно, ты увезёшь нас всех отсюда и всё кончится хорошо?
— Мне кажется, это так не работает.
— Но ты же не знаешь точно?
— Я никогда не знаю точно.
— Я бы попробовала, чесслово. Ты же не против?
— Что бы я ни сказал, это станет правдой. Что бы я ни сделал, это станет верным.
— Тогда помолчи и не мешай.
***
Блонда с Говночелом в баре и лица имеют такие сложные, что сразу видно — провели время с пользой. Девушка раскраснелась, помада стёрта, причёска растрёпана, сидит в халатике. Панк имеет ошалевший вид от внезапно свалившегося на него счастья.
— Слы, чел, — сказал он хриплым шёпотом, когда подружки ушли в туалет приводить себя в порядок. — Ты не поверишь, рили.
— Пусть это останется между вами.
— Да, чел. Ты рили прав, чел, а я опять чуть не наговнял. Я постараюсь не наговнять. Я, блин, не знаю даже как постараюсь. Я за неё, чел, что угодно, вообще. Я в жизни таких не встречал, как она. Хрена с два я её заслужил, но я, блин, в лепёшку разобьюсь, чтобы снова не обосраться.
Швабра вышла обратно в новом платье и встала в свете висящей над стойкой лампы, слегка красуясь.
— Решила, когда ещё, как не сейчас, — пояснила она.
— Отлично выглядишь, — кивнул я.
— Да, жаба, рили кул, — подтвердил панк.
— У нас появилась идея, — сказала блонда. — Насчёт Завода. Скажите, Роберт, сколько крови можно взять, чтобы это было безопасно?
— У кого?
— Допустим, у меня.
— Чуть меньше пол-литра. Донорская норма четыреста пятьдесят.
— Всего-то?
— Больше уже опасно. Литр — почти смертельно.
— А те пробирки, в клинике, там сколько?
— Четыре миллилитра.
— Значит, я могу заполнить больше сотни!
— Вроде того, — подтвердил я, — а зачем?
— Они так не хотели, чтобы моя кровь попала в их устройство, так пусть там будет только она!
— Блин, блонди, — сказал озабоченно панк, — я не сильно вдупляю, но звучит как какой-то кринж. Рили крэйзи. Они чо, вампиры там, как в комиксах? Чел, вон, говорил, что вампиров не бывает.
— Что вы задумали? — спросил я.
— Хотим пробраться в клинику, — заявила решительно Швабра. — И подменить им столько пробирок, сколько успеем. Ночью там никого нет. Поможешь нам, Роберт?
— Ого, — удивилась блондинка, — «Роберт»? Не «босс»? Ночные купания пошли тебе на пользу!
— Отстань, — отмахнулась та. — Поможешь, босс? Это не нарушит твоей концепции «делать только нужное»?
— Что бы я ни делал, оно станет нужным, — пожал плечами я, — почему бы и не ночной налёт на клинику?
— Я с вами, пиплз, — вздохнул панк, — но если заметут, то с вас передачки в тюрягу. Я же, блин, под этим, чёрт его… залогом!
***
— Это проход в старые шахты, — сказал я, открывая ворота. К счастью, их так никто и не запер обратно. — Но, если пойти в эту сторону, как мне сказали, можно попасть в клинику.
— И кто тебе показал эти задворки? — спросила Швабра, оглядываясь.
