– Будь верен своей похвальной решимости, и ты не остановишься на полпути. Я твердо надеюсь, что с радостью возложу когда-нибудь на твою голову сияющий венец мага, – ответил Эбрамар, крепко пожимая ему руку.
Их разговор был прерван приходом Сандиры и молодой красивой женщины в белой одежде, закутанной в длинное и широкое газовое покрывало.
На правильном лице ее лежало строгое и спокойное выражение, а черные бархатные глаза горели восторженно. Скрестив руки на груди, она низко склонилась перед Эбрамаром.
– Я приказал позвать тебя, Вайрами, чтобы объявить о скором исполнении твоего желания посвятить себя уединению. Наша сестра Нара – он указал на молодую женщину,- будет руководить твоими ученицами. По разным причинам я не могу еще назначить день, когда передам ей ее новое дело, пока же, Вайрами, доверяю тебе нашу новую неофитку, Нурвади; возьми ее и помести у себя. Ты же, дочь моя, простись с сыном. Ты будешь видеть его только по праздникам. Насчет же его судьбы можешь быть вполне спокойна.
Нурвади покраснела; глаза ее наполнились слезами, но она мужественно поборола свое волнение. Она обняла Сандиру и Нару, пожала руку Супрамати и поцеловала руку Эбрамару.
Вайрами горячо поблагодарила учителя. Затем она сняла свое покрывало, покрыла им голову Нурвади и ушла вместе с ней с террасы.
– Скажи, учитель, много ли бессмертных женщин в школе, которой будет заведовать Нара? – спросил Супрамати.
– В школе около двухсот воспитанниц, и все они бессмертны. Поэтому мы их и посвящаем в высшее знание. Маленькие общины, подобные той, в какую вы поместили Лоренцу, носят совершенно другой характер и преследуют иную цель,- ответил Эбрамар.
– Великий Боже! Более двухсот бессмертных! Кто же был так неосторожен и неблагоразумно наделал их такую массу? – вскричал Супрамати.
Нара покачала головой.
– Ты забываешь, мой друг, что прежде, чем сделаться магами, все те, кто обратил этих женщин в бессмертных, были просто людьми. То же чувство, которое побудило тебя дать сыну первоначальное вещество, руководило и другими. Здесь есть женщины, которых страстно любили; есть матери, дочери и сестры, с которыми не хотели в свое время расставаться. Вспомни, как ты сам жаждал дать эликсир жизни виконту Лормейлю. Кто знает, сколько грехов такого рода лежало бы на твоей совести, если бы ты еще дольше прожил в этом мире. По крайней мере, список жертв Нарайяны очень длинен.
– Настанет время, когда мы не будем считать себя слишком многочисленными. Когда разразятся катаклизмы, работа будет для всех. Когда вокруг нас, бессмертных, все умрет, нас едва хватит, чтобы заселить один город, – с грустью заметил Эбрамар.
Прошло около десяти дней, как наши герои прибыли к Эбрамару.
Сначала время протекало точно в очарованном сне. Гармония, царившая всюду, оказывала свое благотворное влияние на всех, а беседы с Эбрамаром производили чарующее впечатление. Но вот уже два дня, как Дахир и Супрамати были одни. Маг удалился к себе, объявив, что ему необходимо несколько дней, чтобы сосредоточиться. Нара тоже не показывалась и готовилась с Вайрами к своему новому назначению начальницы женской школы посвящения.
Приятели чувствовали пустоту и были грустны. Сидя на террасе, прилегавшей к комнатам Супрамати, они говорили о прошлом и будущем.
Уже давно спустилась ночь, и полная луна ярко освещала окружавшую их волшебную картину.
– Знаешь, Дахир, а ведь Нарайяна обманул нас! Он обещал дать знать о себе, а между тем не дает никакого известия, – неожиданно сказал Супрамати, который стоял, задумчиво облокотясь на перила.
– О! Это страшно неустойчивый человек. Может быть, он уже переменил свои намерения и не хочет открывать нам свое убежище,- с улыбкой ответил Дахир.
– А мне очень хотелось бы знать, что делает этот странный и загадочный дух – смесь пороков и добродетелей, науки и легкомыслия. Только мне стыдно спросить об этом Эбрамара.
Шум крыльев заставил их обернуться.
Молча и с удивлением смотрели они на великолепного белого павлина, который опустился на балюстраду и кокетливо распустил свой белый серебристый хвост, точно усыпанный разноцветными драгоценными камнями. Золотистый хохолок покачивался на его голове. Черные глазки его смотрели на Супрамати умным, почти человеческим взглядом.
– Боже! Что за чудная птица! Никогда еще я не видал подобной! – вскричал Дахир.
Павлин похлопал крыльями, спрыгнул в сад и стал вертеть головой, точно приглашая их следовать за собой.
– Готов поклясться, что это посол Нарайяны! – сказал Дахир. Павлин быстро наклонил свой фосфоресцирующий хохол и забегал по аллее, все возвращаясь назад, точно желал посмотреть, следуют ли за ним.
Супрамати пошел за таинственной птицей, но Дахир в раздумьи остановился.
– Может быть, приглашают тебя одного? – нерешительно сказал он.
Павлин тихо вскрикнул и дважды с нетерпением качнул головой.
– Честное слово, он понимает нас! Не будем же заставлять его ждать,- со смехом вскричал Супрамати, хватая Дахира за руку и увлекая за собой.
Павлин быстро продвигался вперед. Таким образом они прошли сад, длинную, почти темную аллею и очутились на открытом месте, поросшем густой и высокой травой. Не без труда продвигались они вперед. На их пути со свистом поднимались змеи, но тотчас же откидывались назад, так как ни одно животное не нападало на бессмертных. Занятые тем, чтобы не упустить из вида павлина, молодые люди даже не обращали внимания на отвратительных гадов.
В конце долины находилось глубокое ущелье, куда они спустились по крутой, едва видимой тропинке; внизу было совершенно темно, но бежавший впереди павлин вырисовывался во мраке белым облаком. Птица остановилась перед черной, покрытой мохом скалой, а затем медленно скользнула в узкую, почти закрытую кустарником расселину.
Дахир и Супрамати, не задумываясь, пустились за ним и очутились в узком коридоре, который неожиданно привел их в высокий и узкий, освещенный синеватым светом грот, образовавший род свода над каналом или подземной речкой.
Берега канала были высоки и круты. Высеченные в скале ступени вели к воде, где лодка, казалось, ждала обоих друзей. Это было что-то вроде длинной и узкой пироги, с высоко поднятым носом, украшенным золоченым павлином, с электрической лампой на его спине, лучи которой играли на сталактитах свода.
Дахир взялся за весла, Супрамати сел за руль, а павлин поместился на носу, за электрической лампой, спиной к ним.
По мере того как они плыли дальше, перед их глазами расстилались странные и чудесные виды.
Подземная речка шла все время изгибами; то с одной, то с другой стороны открывались глубокие гроты. Одни из них казались галереями и терялись вдали, другие представляли громадные пещеры, но все озарены были разноцветным и необыкновенно нежным светом. Некоторые гроты, окутанные словно зеленоватой дымкой, казались исполинскими изумрудами; другие залиты были розовым, бледно-рубиновым светом, но большинство из них было озарено синим сапфировым светом, который наполнял главный канал и был так силен, что перед ним бледнел электрический свет. Откуда исходил этот свет – нельзя было определить. Можно было подумать, что он просачивался сквозь стены скалы.
