- Тюрьма, - коротко говорит Крис, - А если я не согласен?
Дежурный Пилот качает шлемом.
- К сожалению, Крис, вы выполнили несвойственное для вас действие. Вы покинули пациента, не оказав человеку помощи. Возможно, причинили вред.
- Я работаю с теми людьми, которые хотят лечиться! – резко отвечает Крис, - И не люблю нерешительных.
- Я прошу извинения, господин Крис Лер, но ваша собственная решительность привела к нежелательным результатам. Никто не давал вам права принуждать Елизавету к выполнению каких-либо действий. Я заключил, что вами допущена ошибка.
Крис бросает окурок в костер. Заметно, что он рассержен. На секунду создается впечатление, что он напоминает нам доктора Чикка.
- Ошибки исправимы, уважаемый Дежурный Пилот! Исправимы сразу же, как только допущены! Вы мешаете мне их исправить! Или вы хотите сказать, что знаете это лучше меня?
- Доктор, я всего лишь забочусь о вас и ваших пациентах…
- Предоставьте мне самому решать, что я буду делать с собой и своими пациентами! - прерывает его Крис.
- И все же я прошу вас провести здесь некоторое время, - после паузы говорит Дежурный Пилот.
Крис иронически усмехается и разводит руками.
- Кажется, у меня нет поводов для отказа! Стыдно, господин Дежурный Пилот. Используя свои сверхъестественные способности, вы получили возможность почувствовать себя тюремщиком! Вам приятно? Кстати, а какие желания заключенных здесь выполняются?
- Вы неправы, Крис… Мне очень неприятна эта история. И я немедленно верну вас назад, когда вы придете в себя.
- Ах, я еще и не в себе? Идите прочь, господин Дежурный Пилот, и заберите свою машину. Я переправлюсь через реку и сдамся военным. Они больше похожи на людей, чем вы.
- Крис… Мы всегда неплохо понимали друг друга. Я очень прошу вас послушаться меня. Какое у вас желание?
Крис сгребает угли в костре и подбрасывает дров.
- Я не прошу ничего сложного. И не желаю знать подробностей. Лиза нуждается в обследовании и лечении, вы можете это как-то организовать?
- Вынужден огорчить вас, Крис. У меня, так же, как и у вас, имеются профессиональные права и запреты. Я не могу вмешиваться в жизнь других людей.
- В таком случае от вас нет никакой практической пользы. Как только вам надоест играть в тюрьму, поспешите освободить меня, пока я не сбежал и не испортил вам настроение. И, пожалуйста, выполните расчет того, чем я обязан вам. Я больше не хочу иметь с вами общих дел. Это все, что я хотел сказать.
Дежурный Пилот поднимается на ноги.
- До свидания, Крис.
- До скорейшего. И, надеюсь, последнего.
Дежурный Пилот отходит на несколько шагов и пропадает в густом тумане. Крис несколько минут смотрит ему вслед, затем вытирает лоб ладонью и говорит сам себе:
- Что ж, тюрьма – не школа. И голова разболелась, вероятно, именно от досады. Здесь нельзя шуметь, чтобы не привлечь внимания обслуживающего персонала, однако разрешается принимать пищу и напитки, принесенные с собой. Этим я и займусь, а мир будет ждать.
Он встает с земли и направляется к машине.
5.
Откуда Дежурный Пилот узнал о нашей ссоре с Лизой, я узнал в тот же вечер, обнаружив на пассажирском сидении мой прибор с двумя молниями, который я оставил у нее на столе. Весь день я проспал в машине, надеясь, что погода улучшится, но ветра по-прежнему не было и туман не рассеялся. Странный он, этот туман, такого густого я раньше никогда не видел. Все искажается так, что не сразу догадаешься, что это за звук и с какой стороны. Далеко обойдя разрушенные бетонные коробки бывшей военной базы, вышел к реке. Вода, действительно, поднялась высоко, затопив даже поляну, на которой жили «Алконавигаторы». В русле несся быстрый мутный поток, другого берега не было видно. По течению плыли какие-то обломки, ветви и даже целые стволы небольших деревьев. Нет, переправиться здесь нечего даже и думать.
Возвращаясь назад, я потерял направление и долго блуждал по кустарнику. Шум реки слышался и здесь, но, многократно отражаясь в тумане, становился неприятным, каким-то искусственным. И еще почему-то казалось, что я не один в покинутом лагере. Пробираясь к поляне, я обратил внимание, что стараюсь не шуметь и постоянно к чему-то прислушиваюсь. Дважды резко оборачивался, чувствуя на себе чей-то взгляд, но видел лишь нереальные, призрачные контуры деревьев в тумане. Возможно, Дежурный Пилот прав, я утомился за последнее время и чувства меня обманывают. Впрочем, перед тем, как выйти на дорогу, по которой мы выезжали из лагеря, я почти уверен, что увидел живое существо. В тумане что-то двигалось, какое-то расплывчатое темное пятно. Конечно, шум реки или шорох мокрых веток могли скрыть звук шагов по траве… Но мне показалось, что я слышал и его.
Я уже открыл было рот, чтобы окликнуть неизвестного, но вдруг понял, что он по крайней мере в два раза выше меня и во столько же раз шире. Даже находясь на значительном расстоянии, если учесть то, что туман отдаляет видимые предметы, его фигура должна быть огромной. Поэтому я замер, а затем, бесшумно ступая по потрескавшемуся асфальту, заторопился к машине. Там достал винтовку, проверил затвор и прислонил ее к дереву возле костра. Но через пару часов, глотнув коньяку, я уже начал сомневаться в том, что видел. Скорее всего, это была просто тень от крупной птицы или причудливая игра лучей заходящего солнца.
Что случилось вчера вечером? Что так вывело меня из себя? Что заставило бросить Лизу одну и уехать из города? Я размышлял об этом, поджаривая на огне кусочки хлеба с колбасой. Человек волен действовать так, как он считает нужным. Наше дело – указать ему, что он выбрал ошибочный путь. И не более того. Постараться объяснить… А вдруг его точка зрения правильная, а я ошибаюсь? И, послушавшись меня, он лишь сильнее запутается? Я попытался навязать Лизе свою точку зрения и даже заставить ее действовать так, как хочу сам. Да, проблему нужно решать и я, действительно, не понимаю нерешительных людей, но какое право у меня было так поступать? Право старшего? Право врача? Нет. Почему-то я решил взять на себя ответственность за эту взрослую самостоятельную девицу… Да, она серьезно обижена моим поведением. Представляю, какую боль и страх она сейчас испытывает…
Однажды я читал книгу какого-то философа, который утверждал, будто не стоит обвинять себя за собственные ошибки. Статью пришлось перечитать трижды, прежде чем ее смысл дошел до меня. Оказывается, мы вообще не способны совершать ошибок. Дело в том, что вместе с ходом стрелок на часах меняемся и мы. И если мы сделали что-то, это было правильным для нас на тот момент. Мы взвешивали «за» и «против», а иногда и не взвешивали, пользуясь работой подсознания или интуицией. Впоследствии, изменившись, мы назвали наше действие ошибочным. Но ведь мы уже стали другими! Другими стали «за» и «против», по-другому работают тонкие механизмы в глубинах нашей психики. Никогда не жалейте о том, что случилось – говорил философ. Мы станем другими и изменим ситуацию так, как будет нужно.
Философ – молодец, подумал я, закуривая. Он не учел одного – человек, в отношении которого совершена ошибка, тоже меняется. И вполне может принять решение о том, чтобы запретить мне менять ситуацию к лучшему, просто перестав общаться со мной. Но, в любом случае, нам требуется известить пострадавшего о том, что мы поняли, к каким последствиям привели наши действия, и готовы помочь в их устранении. Проще говоря, хотя, согласно философу, вины на нас нет, но извинений никто не отменял.
Приносить извинения, между прочим, тонкая наука. Причинив боль, мы резко меняем восприятие нас другим человеком. Поспешив с извинениями, мы рискуем оказаться не понятыми и, разумеется, ни о каком прощении не может быть речи. Нужно подождать, пока человек станет способен слушать и слышать нас. Ведь мы не ограничимся простыми словами. Мы объясним, что поняли суть причиненного вреда. Впрочем, опоздать с извинениями тоже нехорошо. Обычно при этом формируется впечатление, что я извиняюсь только потому, что мне что-то понадобилось от человека и я вынужден заняться восстановлением отношений.
Скорее всего, я опоздаю с извинениями. Не зная способностей Дежурного Пилота к наказанию виновных, нельзя предполагать, когда он вытащит меня отсюда. Что ж, это говорит о том, что нужно заняться расшатавшимися нервами, чтобы больше не повторять таких ошибок.
Хорошо бы узнать, что предполагают делать военные по ту сторону завала. Если они испытали здесь какое-то новое оружие и обвал не входил в их планы, то, по идее, его нужно разобрать как можно скорее, чтобы посмотреть на результаты испытаний. Впрочем, здесь может сесть вертолет, так что, вероятно, они что-то пережидают. Мне однозначно нужно будет убраться отсюда до появления военных, иначе есть риск быть обвиненным в шпионаже. А что, если включить рацию? Их каналы связи, конечно, зашифрованы, но вдруг кто-нибудь забыл запереть замок… Да и смеркается уже, а ночевать снаружи все равно жутковато.
