Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)

Тут же на стол все выставили свои припасы, включая Валину бутылку «Столичной». Разве что Анне Павловне было нечего предложить, но от нее, собственно. никаких разносолов никто и не ждал.

Я оказался несколько смущен происходящими событиями, но в то же время, черт возьми, все это было весьма приятно для моего еще неокрепшего самолюбия. Валя на радостях скупила десяток номеров газеты в ближайшем киоске «Союзпечати». Заявила, что один экземпляр отправит родителям, а заодно напишет в письме обо мне более подробно, а второй – дочке в Самарканд. Я посоветовал Вале в письме Лене приписать, что если у нее до первого семестра будет свободное время, пусть приезжает, и мы вместе съездим на раскопки. Заверил, что мою протеже Полесских просто обязан принять с распростертыми объятиями.

Уже на следующий день в магазин позвонили из приемной директора «Плодовощторга» и попросили снизойти по посещения их скромной обители. То бишь директорского кабинета. И чем раньше – тем лучше. Уже догадываясь, что вызов «на ковер» скорее всего, связан с газетной статьей, Валя велела срочно идти переодеваться домой, и потом шлепать в контору.

Через полтора часа я уже стучался в приемную директора «Плодовощторга» Ивана Степановича Чистякова. Секретарша меня тут же провела в солидно обставленный кабинет с массивным столом зеленого сукна у дальней стены, за которым восседал усатый, коренастый мужчина в возрасте за пятьдесят с орденской планкой на левом лацкане пиджака. Он символизировал собою этакую монументальность, казалось, что это кряжистое дерево, вросшее в свое кресло. На директорском столе, словно напоказ, лежал свежий номер «Пензенской правды» и журнал «Юность», в котором вышла первая часть повести, украденной мною у Виктора Астафьева.

– Так вот он каков, наш самородок! Наконец-то довелось в вами познакомиться.

Голос у директора оказался басовитым, а рукопожатие крепким. Усадил на стул с мягкой обивкой, сам вновь уселся в свое кресло.

– Ну, рассказывайте о себе, Сергей Андреевич. А то ведь история вашего появления у нас прямо-таки обросла самыми фантастическими слухами.

Выслушав пересказанную мною уже в надцатый раз историю, покачал головой:

– И что, так до сих пор и наблюдаетесь у психотерапевта? Уже докторскую на вашем примере писать собрался? Ну и жук этот ваш псих… психотерапевт, – усмехнулся в усы Чистяков и тут же напустил серьезности. – Сергей Андреевич, я вас, собственно, вот по какому вопросу попросил прийти… Согласитесь, как-то оно не очень правильно, что такой интересный человек, писатель, археолог, можно сказать – и работает простым грузчиком.

Видя, что я внимательно его слушаю и по-прежнему молчу, продолжил:

– Сергей Андреевич, а что, может быть, стоит вам подучиться? Я ведь могу позвонить кому надо, пристроят в тот же торгово-экономический техникум, пройдете ускоренное обучение, после чего сможете на первых порах работать хотя бы товароведом. А там можно и в вуз на заочное по профилю. У нас же заведующий овощной базой Наум Лазаревич, скажу вам по секрету, уже давно работающий пенсионер. Нет, дело свое знает, тут претензий к нему никаких, но здоровье, здоровье уже не то. К сожалению, годы дают о себе знать, весной вон месяц, считай, в областной больнице провалялся с сердечком. А что вы хотите – работа нервная. То некондицию везут, и не принять нельзя, иначе скандал на республиканском уровне, то проверки одна за другой. А что проверять, когда у нашего Наума все по полочкам разложено, каждая картофелина учтена, каждое яблочко отмечено…

Иван Степанович тяжело вздохнул, глядя на меня исподлобья.

– Работа тяжелая, ответственная, но и оплачивается достойно. Есть перспектива. Так бы вы подучились, и через год-другой, глядишь – могли бы и подменить Наума Лазаревича. При этом и дальше писать, издавать свои книги, делать археологические открытия, это вам только в плюс… Кстати, вы ведь не член партии? Нет желания подать заявление в кандидаты? А то ведь Валентина Александровна, с которой вы собрались организовывать ячейку общества, у нас кандидат, вот-вот членом КПСС станет.

– Насчет партии я подумаю, Иван Степаныч, а вот из грузчиков уходить пока не хочется. Все-таки и магазин недалеко от дома, и работаю вместе с любимой женщиной… Да и времени свободного достаточно, чтобы обдумывать сюжеты новых книг. Вот, кстати, сейчас пишу книгу по истории Пензы, что-то увлекла меня эта тематика. Сяду на крылечке магазина, и пописываю в тетрадочку между делом.

– Эх, жаль, жаль… Вы все же подумайте хорошенько над моим предложением, а то прямо с утра Мясников звонил, интересовался, что у нас здесь за уникум трудится простым грузчиком. Отбрехался, как мог, вот и вас срочно вызвал на беседу. Теперь, если снова позвонит, объясню, что на этой работе вам сочинять сподручнее, а насчет заявления кандидатом в члены партии вы подумайте. Да, я ведь прочитал то, что вы в журнале написали, неплохо, неплохо, душевно так, хотя и не совсем с линией партии совпадает… Вы уж тут мне по случаю автограф черканите, так сказать, от автора поклоннику.

– Да без проблем, давайте.

Перевернул титульную страницу «Юности», написал: «Ивану Степановичу Чистякову на добрую память и с наилучшими пожеланиями». Поставил дату и расписался. После чего мы еще раз обменялись рукопожатиями, и я отбыл восвояси.

«Отлично, – радовался я, выходя под жаркое июльское солнце, – моей персоной уже заинтересовался Георг Васильевич. Сделан еще один шажок в части реализации моих замыслов. Пока прокатывает. Жаль расставаться с пакетным промыслом, но, наверное, придется все же просить Рината подменить меня. Пусть Костя с ним теперь работает. У Рината жена все равно дома сутками сидит, если уж не джинсы, то хотя бы пакеты пусть лепит. Не должен отказаться, мужик он неравнодушный к деньгам, с радостью ухватится за такую возможность».

Тем же вечером у нас состоялся разговор с Ринатом. Как я и надеялся, он сразу же согласился открыть дома кустарное производство пакетов. Пришлось тут же объяснять на пальцах схему, делиться контактами, показывать, как вставлять картинку и клеить пленку… Только часам к десяти вечера мы наконец разобрались с пакетами и с чувством выполненного долга я нырнул в постельку к своей Валентине.

И снова Москва, снова Казанский вокзал и широкие столичные проспекты с важно скользящими по ровному асфальту «Волгами», тарахтящими «Жигулями» и «Москвичами». И ни одной иномарки, вот было время!

Хотя нет, вон ползет «Мерседес» с флажком какой-то страны слева на капоте, а впереди со включенной мигалкой катит милицейский «Жигуль». Не иначе посла везут в Кремль на встречу с Громыко, а может, и из Кремля, так и не разберешь навскидку. Стекла затонированы, кто внутри сидит – непонятно.