Джек Вэнс - Умирающая Земля

Гайял стоял как вкопанный. Он перестал бояться, страх не имел больше власти над его разумом. Разве это существо сможет причинить ему вред? Гайял схватит его голыми руками, обратит во вздыхающий туман.

— Уймись, уймись, уймись, — раздался вдруг голос. — Уймись, уймись, уймись. Мои амулеты и талисманы, недобрый день для Торсингола… Сгинь, дух, вернись в свою ноздрю, вернись, сгинь, сгинь, говорю тебе! Прочь, а не то пущу в ход актинические лучи. Посягательство запрещено последним приказом Ликургата, о да, Ликургата Торсингола. Посему сгинь!

Призрак дрогнул, остановился, с покорностью взглянул на старца, который, прихрамывая, вошел в галерею. Быстро поплыл обратно к сопливому носу и покорно исчез в ноздре. За сомкнутыми исполинскими губами что-то раскатисто пророкотало, потом отвратительный лик раззявил громадный сероватый рот и изрыгнул ослепительную белую вспышку, похожую на пламя. Она окружила старца широкой пеленой, заплескалась вокруг него, но он не шелохнулся. С жезла, зажатого в руках старца, сорвался вращающийся диск из золотистых искр. Он врезался в белую пелену и принялся кромсать ее, пока та не вернулась обратно в раскрытый гигантский рот, откуда теперь показался черный сгусток, он подобрался к вращающемуся диску и поглотил искры. На миг в подземелье наступила гробовая тишина.

— Ты пытаешься помешать мне? Но мой жезл лишил твое противоестественное колдовство силы. Ты — ничто, почему не отступишься и не удалишься в Джелдред?

Рокот за гигантскими губами не прекратился. Рот широко распахнулся, открылась липкая сероватая полость. Глаза зажглись нечеловеческим возбуждением. Рот издал крик, оглушительный свирепый рев, звук раздирал барабанные перепонки и заставлял холодеть от ужаса. Жезл окутал все вокруг серебристой дымкой, поглотив рев, и больше его не слышали. Дымка свилась в шар, удлинилась и превратилась в стрелу, которая на огромной скорости впилась в бугристый нос. Послышался взрыв, лицо исказилось от боли, а на месте носа остались отталкивающего вида измочаленные серые лохмотья. Они заколыхались, точно щупальца морской звезды, и снова срослись, только теперь нос получился остроконечным, как конус.

— Ты сегодня коварен, мой дьявольский гость, а это дурная черта. Задумал помешать бедному старому Керлину исполнять его обязанности? Вот как. Ты наивен и опрометчив. Эй, жезл, тебе пришелся по вкусу этот звук? Изрыгни подобающее наказание, изничтожь гнусный лик своим неумолимым ответом.

С монотонным звуком черный жезл изогнулся, хлестнул воздух и полоснул по морде, на коже вспух сияющий рубец. Чудовище испустило вздох, глаза закатились в складки зеленоватой плоти. Керлин Хранитель пронзительно расхохотался. Потом вдруг резко умолк, смех оборвался, словно никогда и не звучал. Он обернулся к Гайялу и Ширл, жавшимся друг к другу на пороге.

— Это еще что такое, это еще что такое? Гонг прозвучал, часы учения давным-давно окончились. — Он погрозил пальцем. — Музей — не место для проказ, предупреждаю вас. А ну марш отсюда, возвращайтесь в Торсингол. В следующий раз будете знать, как опаздывать. Вы нарушаете заведенный порядок… — Он умолк и недовольно оглянулся через плечо. — День испорчен, ночной ключник непростительно запаздывает… Я жду копушу уже битый час, об этом необходимо поставить в известность Ликургат. Мне давным-давно пора домой, к теплой лежанке и очагу, дурно заставлять старого Керлина задерживаться здесь из-за беспечной медлительности ночного стража… А тут еще вы, бездельники, заявились! А ну прочь отсюда, и чтобы я вас не видел, прочь в сумрак!

Он двинулся на них, тесня к выходу.

— Господин Хранитель, — произнес Гайял, — я должен переговорить с вами.

Старик остановился, прищурился.

— Э-э? Ну, что еще? В конце утомительного дня? Нет уж, нет уж, это непорядок, правила есть правила. Приходите ко мне в аудиариум на четвертом круге завтра с утречка, тогда мы вас и выслушаем. А теперь давайте отсюда, давайте.

Гайял, смутившись, отступил. Ширл бросилась на колени.

— Сэр Хранитель, молим вас о помощи, нам некуда идти.

Керлин Хранитель озадаченно воззрился на просительницу.

— Некуда идти! Что за чепуха! Возвращайтесь к себе домой, или в пубертариум, или в храм, или во внешнюю гостиницу… Поистине, в Торсинголе немало мест, где можно разместиться, музей вам не постоялый двор.

— Господин мой, — вскричал Гайял в отчаянии, — вы выслушаете меня? Мы в безвыходном положении.

— Ну, тогда говори.

— Морок затмил ваш разум. Вы этому поверите?

— Вот как? В самом деле? — задумался Хранитель.

— Нет никакого Торсингола. Ничего нет, одна только темная пустошь кругом. Ваш город давным-давно исчез.

Хранитель благожелательно улыбнулся.

— Да, грустно… Печальная история. С этими юными умами всегда так. Лихорадочная круговерть жизни — первый дестабилизатор. — Он покачал головой. — Моя задача ясна. Усталые косточки, придется вам еще подождать давно заслуженного отдыха. Усталость — прочь, мой долг и простой гуманизм взывают ко мне, тут мы имеем дело с умопомешательством, с которым необходимо вступить в противоборство и искоренить его. К тому же ночной ключник все равно не пришел, так что некому сменить меня на многотрудном посту. — Он махнул рукой. — Идемте.

Гайял и Ширл нерешительно двинулись за ним. Старик открыл одну из многочисленных дверей, вошел в нее, бормоча и рассуждая о чем-то, бдительно и настороженно. Гайял с Ширл последовали его примеру. Комната была квадратной формы, с полом из какого-то тусклого черного материала и стенами, утыканными мириадами золотых пупырышек. Центр ее занимало кресло, а рядом возвышался пульт высотой по грудь, с множеством переключателей и зубчатых колесиков.

— Это — кресло познания, — пояснил Керлин. — Оно — при надлежащей настройке — способно установить шаблон хиноменевральной ясности. Вот так… я задаю верные сометсиндические параметры… — Он пощелкал переключателями. — А теперь, если вы успокоитесь, я исцелю вас от галлюцинаций. Это выходит за рамки моих непосредственных обязанностей, но я человек гуманный и не хочу, чтобы меня считали неприветливым и недобрым.

— Господин Хранитель, — с опаской поинтересовался Гайял, — а это ваше кресло познания, как оно влияет на разум?

— Волокна в твоем мозгу искривлены, перепутаны, изношены и потому образуют связи со случайными областями. Благодаря поразительному искусству наших современных церебрологов этот колпак свяжет синапсы с верными данными из библиотеки — с данными, которые соответствуют окружающей действительности, ты должен отдавать себе в этом отчет.