осмеливаются войти в дверь с сорванными пломбами.
– Чем больше я об этом думаю, тем крепче моя уверенность, что мы совершаем ошибку, о которой горько пожалеем, – причитает Мелисса.
Они углубляются все дальше в тоннель.
С начала экспедиции Рене не произнес еще ни слова. Он разрывается между горячим желанием добраться до священного места и страхом последствий. Он не смеет ни подбадривать Александра, ни положить конец этой невиданной экскурсии.
– Узнаешь обстановку, Рене? – обращается к нему Александр.
– Нет. Я воспользовался Силоанским водоводом на юге, а мы следуем западным путем.
Они идут по спускающейся вниз галерее. Впереди появляется просвет. Они попадают в огромный зал, освещенный мощными белыми светильниками. Всюду высятся двухметровые пирамиды камней и грунта, громоздятся бетономешалки, валяются лопаты и заступы, но рабочих не видно.
Рене подходит к двум столбам, торчащим среди развалин.
Черный столб справа – Яхин, белый слева – Боаз. Оба заканчиваются вверху двумя сферами: земным шаром и небесным глобусом.
От многих участков окружающей стены осталась одна труха, но эти две колонны устояли, потому что их материал, бронза, дробилке не по «зубам».
Рене прикасается к Боазу и улавливает дрожь. Колонна насыщена энергией.
Это оно!
– Знакомые места? – спрашивает Александр, насторожившись.
Рене щупает Яхин.
– Да!
Мелисса преодолела, наконец, все сомнения и разваливает ледорубом одну из пирамид. Достав лупу, она изучает свои находки.
– Что там? – спрашивает ее отец.
– Надписи на камне…
Она показывает свои трофеи. Александр прячет их в карман.
– Ты что?! Нельзя, это археологические древности!
– Они самые. То, о чем говорил Менелик.
– Это ничего не меняет, папа. Прости, ты не имеешь права их забирать.
– Полюбуйся, где они окажутся, если мы их не спасем…
Александр указывает на транспортерную ленту, ведущую к дробилке.
Мелисса тычет пальцем в табличку на английском и на арабском.
– Здесь строят парковку. Иорданская компания сооружает под мечетью автостоянку. Видишь, строительство финансирует Катар.
Тем временем Рене направляется туда, где в этой, уменьшенной, модели храма находится Святая Святых.
Семисвечник тоже пока избежал дробления, потому что отлит из металла. Обойдя его, он видит нишу, в которой Сальвен нашел позолоченную трубку с пергаментом. Как ни странно, здесь остались следы оранжевого вещества, похожего на мед.
Само время отступило! Пчелы вырабатывают вещества, для которых девятьсот лет сродни одному мгновению.
Он подходит к древнему улью и освещает его фонарем. Потом аккуратно отделяет ножом рамку за рамкой.
Прочные, как карамель, и прозрачные, как стекло.
Разглядывая одну из рамок, он видит внутри застывших пчел. Одна из них несравненно крупнее остальных.
Пчелиная матка?
Он осторожно вырезает кусок воска с маткой.
Наверное, в период сильной жары подсвечник так раскалился, что улей в его основании расплавился. Пчелы прилипли к горячему воску, как другие насекомые прилипали к расплавленной смоле на берегах Балтийского моря.
Рене разглядывает пчелу под разными углами.
Потом воск затвердел, стал подобен янтарю и так сохранился на многие века.
Слышатся голоса. Это сторожа, говорящие уже по-арабски.
Рене без долгих раздумий кладет пчелиную матку в прозрачной оболочке в пластмассовый флакон и прячет в карман.
– Наверное, их предупредили израильтяне, чтобы не было дипломатического скандала, – тихо говорит Александр.
– Дождались! Это катастрофа! – шепчет Мелисса.
– Сюда! – зовет Рене, увидевший вход, которым он воспользовался, чтобы попасть сюда, когда находился в шкуре Сальвена де Бьенна.
Рене, Мелисса и Александр пытаются скрыться незамеченными. Издалека до них доносятся угрожающие крики иорданских охранников.
Рене указывает на боковой проход.
– Ты уверен, что так мы не уткнемся в тупик? – волнуется Александр.
Этим путем прошел в 1121 году Сальвен.
Рене ведет своих спутников за собой. Голоса сзади звучат все тише.
Рене уже ждет появления сточного желоба, но тут путь им преграждает решетка. Перед самой решеткой в сторону отходит перпендикулярный коридор.
– Сворачиваем, – командует Рене.
В этот раз я понятия не имею, куда мы идем.
Они попадают в лабиринт галерей.
Думаю, лучше не предупреждать их, что мы заблудились, это бы только усилило стресс.
Перед ними заколоченный досками проход.
Александр без колебания орудует своим ледорубом и пробивает дыру, за которой виден сад. Он так торопится туда вырваться, что хватается рукой за косяк, не заметив круглый серый шар размером с футбольный мяч. Рука пробивает мягкую поверхность и натыкается внутри на тонкие серые пластинки. Раздается грозное жужжание. Два насекомых кусают Александра в руку, он вскрикивает от боли. Французов атакует целый рой, разъяренный вторжением. Им приходится спасаться бегством через открытое пространство.
Это вам не пчелы, эти твари гораздо крупнее. Не иначе, осы.
Не зная, где укрыться, троица бежит к двери ближайшей постройки. Там можно спрятаться от разозленных насекомых. Александр сжимает пальцами укушенную кисть, но понимает, что сейчас не время сетовать. Они попадают в просторное помещение под высоким сводом, по которому ползают лучи их фонарей. На полу в центре зала сереет незамощенный кусок скалы.
«Купол Скалы» [30].
Они на Эспланаде мечетей.
– Здесь нельзя оставаться! Не-мусульманам запрещено здесь находиться! – восклицает Мелисса, тоже понявшая, куда они попали, и холодеющая от поворота, который приняла их прогулка.
Александр кривится. Его кисть разбухла и стала фиолетовой.
Что до Рене, то он потрясен красотой внутреннего убранства мечети. Повсюду неподражаемая вязь, мозаики, резьба по камню, позолота, бронза, никель… Священную скалу окружают разноцветные столбы. Он догадывается, что они вторглись в запретную святыню, но ничего не может с собой поделать: от восхищения у него перехватывает дыхание. Не смея дышать, он делает несколько шагов и останавливается перед скалой.
Желание притронуться к ней побеждает осторожность, и он кладет ладонь на шершавую поверхность.
Боже, эти камни… Здесь высился храм Соломона. На этих камнях стоял помост из дерева акации – основание для Ковчега Завета.
Снова звучат шаги упорных преследователей.
– Сюда! – тихо зовет Рене.
Они выключают фонари и бегут в полутьме. Позади раздаются гортанные приказы остановиться.
Впереди открывается пространство с редкими деревьями. Они ускоряют бег, боясь оглядываться.
Наверное, это сад за Эспланадой мечетей.
Они дружно бросают в подвернувшуюся яму весь свой спелеологический инвентарь и, подгоняемые страхом, лезут на ближайшее дерево. Люди в форме пробегают под ними, размахивая фонарями.
Наше счастье, что у них нет собак.
Но крики все громче, полицейских становится все больше.
Александр кривится, боль от укусов нарастает.
– Скорее, надо делать отсюда ноги! – шепчет Мелисса.
Пользуясь темнотой и тем, что преследователи не догадываются вернуться, они слезают с дерева, бегут к стене, спускаются вниз. Оставив позади Эспланаду мечетей, он пересекают Арабский квартал на востоке Иерусалима, где в этот ночной час не видно ни души.
Мелисса видит одинокое
