Тем не менее, Дарья не отчаивалась. Вернее, отчаивалась — чего уж там! — и даже рыдала иногда от собственного бессилия в подушку, но, в конце концов, все-таки возвращалась к вычислителю, как лошадь в стойло, и предпринимала очередную попытку «прыгнуть выше головы». Чаще всего, впрочем, усилия ее пропадали втуне, заканчиваясь ничем, чего и следовало ожидать. Выше головы не прыгнешь, не так ли?
И очередная встреча с реальностью случилась как раз этим утром. Проснувшись в хорошем настроении и наевшись шоколадного мороженого до полного экстаза, Дарья отправилась в кабинет и задала вычислителю «буквально пару вопросов», а тот ей, как и следовало ожидать, ответил. Он же машина, в конце концов: что прикажут, то и делает. Пришлось «переспросить», хотя и так ясно было, ничего хорошего из этого не выйдет. Так и случилось — вычислитель объяснил, да не абы как, а в деталях. И вот эти-то детали — будь они не ладны — Дарью окончательно и добили.
— Вот же черт! — Дарья выскочила из-за рабочего стола, как шершнем ужаленная. Вскинулась и понеслась, не разбирая дороги. Что называется, «куда глаза глядят». А глядели они у нее, похоже, в разные стороны. Поэтому следующие часа полтора или два Дарья бессистемно перемещалась по огромному, как мир, космическому торговцу, то и дело, обнаруживая себя в совершенно невероятных и большей частью абсолютно незнакомых ей местах. В садах Сибиллы, например, или в нижнем городе, где проживали, буквально купаясь в роскоши, «рабы и вольноотпущенники» господ «полноправных компаньонов».
Ее гнало отчаяние — вселенная, как и обещали философы, оказалась огромна и непостижима. И, разумеется, природа, как ей и полагалось, была равнодушна, а жизнь — несправедлива. Однако кручина по несбыточному, в конце концов, Дарью и выручила. Она остановилась вдруг в каком-то переходе, отделанном отчего-то резным поделочным камнем, и попыталась вспомнить только что мелькнувшую в голове мысль. И, что характерно, вспомнила, хотя обычно происходит с точностью до «наоборот».
«Вот черт!» — И в самом деле, если все так плохо, как кажется, то почему бы не попросить о помощи у того, кто эту помощь Дарье однажды уже оказал. Причем без всяких просьб с ее стороны. По личному побуждению, так сказать, и, может статься, вполне бескорыстно.
«Стоит попробовать!» — решила она и тут же «попробовала».
Как и в прошлый раз, желание Дарьи воплотилось в действие практически мгновенно и даже без того, чтобы доподлинно знать, что и как нужно делать. Прямо, как в сказке: «по щучьему велению, по моему хотению…»
Дарья еще только додумывала мысль, а стена справа от нее уже расцвела огромным многолепестковым цветком, открывая проход.
«Добро пожаловать в эдем, госпожа капитан-инженер 1-го ранга! Всегда к вашим услугам…» — усмехнулась Дарья, видя, как сказка претворяется в жизнь.
Она шагнула в лифт, испытала мгновенный ужас стремительного взлета в «никуда» — совершенно невозможно было даже понять, вверх или вниз она летит, — и оказалась все в том же странном месте, где не так давно разговаривала с «камнем». Впрочем, об этом она и «попросила» в своем «истовом молении». Сюда и стремилась, надеясь получить еще несколько ответов на коряво сформулированные вопросы. И на помощь, разумеется. За ней, собственно, и шла.
Но ведь и лифт, наверное, открылся неспроста. И сюда Дарью доставил не случайно. Зов она «услышала», точно так же, как в прошлое посещение этого не вполне человеческого «музея». И направление определила сразу. Вот только «камень» на этот раз оказался другой. Крупнее, массивнее. Серый и гладкий, сильно похожий на кусок обычного гранита, но все-таки не обычный, и не гранит…
21 января 1930 года, борт торговца «Лорелей»
Ей совершенно определенно снился страшный сон. Красочный, как помнилось, полный реалистических деталей, подробный, как справочник начинающего инженера, но напрочь лишенный смысла. Во всяком случае, послевкусие было именно таким — Дарье снился бред.
Она проснулась в своей ставшей уже привычной спальне. За окном было пасмурно: низкие облака, мелкий дождь, шелест которого, впрочем, совершенно не мешал. Напротив, он лишь усиливал приятное во всех отношениях ощущение уюта. Шелковые простыни, невесомое, но теплое пуховое одеяло, и прохладный воздух дождливого утра, наполненный запахами мокрого сада.
— Изволили проснуться, Ваша Светлость? — Феона возникла рядом с кроватью, как делала это обычно, словно бы соткавшись из света и теней, но на этот раз исполнила свой трюк несколько иначе — плавнее, осторожней, так, чтобы не напугать. И голос «механической девочки» звучал сегодня мягко, без характерного «нажима».
— Совершенно не помню, когда легла спать! — потянулась Дарья и откинула одеяло. — Что там вчера было-то? Вечеринка? Именины? С чего напились-то?
— Вы вчера не пили, госпожа княгиня, — строго посмотрела на нее Феона. — Вы вчера спали.
— Что, весь день? — недоверчиво нахмурилась Дарья.
То, что она не запомнила свой страшный сон, не беда. Случается, и даже пить для этого не обязательно. Но проспать целый день? Такого за ней, вроде бы, раньше не водилось. В смысле, не случалось пока никогда.
— Вы, Ваша Светлость, три дня так проспали, — тем же мягким «соболезнующим» тоном объяснила Феона.
— И с чего бы вдруг? — не поверила Дарья.
— Никто не знает, — очень по-человечески пожала плечами «механическая девочка». — Вас Феликс нашел. Вы спали в кресле, во Флорентийской гостиной…
— И?
— И ничего. Перенесли в спальню. Потом, уже назавтра, вас доктор осмотрел. Сказал, что здоровы, и сон не летаргический. Но вы, Ваша Светлость, все равно спали. Так что встал вопрос об искусственном кормлении, но вы и через сон две чашки бульона выпили, и стакан чая с медом, и еще стакан апельсинового сока, и полстакана бренди, и…
— Достаточно! — перебила служанку Дарья. — Прикажи сварить мне чашку крепкого кофе, и…
Она хотела принять ванну и об этом именно собиралась сказать Феоне, но слово «кофе» на этот раз вызвало не то, чтобы редкую, но все же не своевременную ассоциацию со словом «кабинет».
Кофе… Кабинет… Вычислитель… Высшая математика…
И сразу же вспомнилась последняя из «не взятых с бою твердынь».
Мерная комбинаторика Второго уровня…
«Даже смешно!»
И верно смешно. Безуспешные попытки Дарьи понять, «о чем там идет речь», показались ей сейчас какой-то совершенно бессмысленной возней котенка с механическим приводом. Для посвященной седьмого уровня культа Мудрой, в математике нет и не может быть тайн. Ведь Кадара (адепты также называли ее Высокой) — богиня мрачных тайн, покровительница запретного знания, то есть, запредельно сложной математики, изощренной физики и вычурной по своей природе химии, нечувствительно переходящей в молекулярную биологию — трех великолепных китов, на которых зиждилась цивилизация Френы. Они, в конце концов, ее и погубили, эти киты. Однако знание бессмертно, и на руинах цивилизации жрецы Кадары длили в веках свой подвиг, сохраняя для грядущих поколений изумительную науку мертвой цивилизации.
