Через каждые четыре или пять недель он регулярно подавал прошение на поездку к родителям в Афр.
В феврале 170 года его просьба была удовлетворена.
Самолет он покинул в четыре часа утра по времени Афра и направился в зал ожидания, придерживая себя за правый локоть. Со стороны было видно, что ему неудобно, сумка висела на левом плече. Женщина, вышедшая из самолета вслед за ним, помогла ему подняться, когда он упал, и прикоснулась своим браслетом к телефону вместо него.
— Вы уверены, что теперь с вами все в порядке? — спросила она.
— Спасибо, я уже чувствую себя хорошо, — ответил он с улыбкой. — Еще раз благодарю, и — счастливо вам погостить здесь.
Женщина тем временем отошла, и он сказал в телефон:
— Анна СГ38Р2823.
Экран вспыхнул, указывая, что вызов принят, но затем погас и оставался темным. «Ее перевели, — подумалось ему сразу, — ее нет на континенте». Он ждал, что так ему и ответит телефон. Но ответила Маттиола:
— Минутку, не могли бы… — И она возникла на экране; такая призрачно-близкая. Она сидела в пижаме на краешке кровати, протирая глаза. — Кто это? — спросила она. Позади нее повернулся с боку на бок номер. Была ночь на воскресенье. «Или она вышла замуж?»
— Кто? — еще раз переспросила Маттиола.
Она смотрела на него, моргая, затем придвинулась ближе. Она стала еще красивей. Разве где-нибудь были еще такие глаза?
— Это Ли РМ, — назвался он, заставляя себя быть не более чем просто добропорядочным номером. — Ты забыла? ИНД 26110, в 162 году.
На мгновение ее брови сдвинулись.
— О, да! Как же! — воскликнула она и улыбнулась. — Конечно, я помню. Как поживаешь, Ли?
— Все прекрасно, — сказал Чип. — А как ты?
— Отлично, — сказала она, перестав улыбаться.
— Вышла замуж?
— Нет, — ответила она. — Я рада твоему звонку, Ли. Хочу тебя поблагодарить. За твою помощь мне.
— Благодари Уни, — сказал он.
— Нет, нет, — возразила она. — Благодарю тебя. Задним числом. — Она опять улыбалась.
— Ты извини, что звоню в такую рань, — сказал он. — Я в Афре проездом к месту назначения.
— Ничего страшного. Я рада, что ты позвонил.
— А ты где?
— В 14509.
— Там как раз живет моя сестра.
— Правда?
— Да, — сказал он. — Ты в каком корпусе?
— Р 51.
— Она в каком-то из «А».
Номер позади нее сел на кровати, и она повернулась к нему и что-то сказала. Он улыбнулся Чипу. Она снова повернулась лицом в экран и сказала:
— Это Ли ХЕ.
— Здравствуйте, — сказал Чип, мысленно повторяя: «14509, Р 51; 14509, Р 51».
— Здравствуйте, брат, — произнесли губы Ли ХЕ, его голос не достиг микрофона.
— У тебя что-то с рукой? — спросила Маттиола.
Он все еще держался за нее. Теперь опустил.
— Ничего серьезного, — сказал он. — Упал, когда выходил из самолета.
— Бедненький, — сказала она. Перевела взгляд за его спину. — Там еще один номер ждет, — сказала она. — Давай прощаться.
— Да, — сказал он. — Прощай. Было приятно тебя увидеть. Ты ничуть не изменилась.
— И ты тоже, — сказала она. — Прощай, Ли. — Она встала, протянула вперед руку, и экран погас.
Он выключил аппарат и уступил место.
Маттиола была неживая — нормальный здоровый номер. Теперь она небось снова улеглась под бок к своему дружку. В '14509, Р 51. Не мог он рискнуть говорить с ней ни о чем, что не соответствовало ее нынешнему «здоровому» состоянию. Ему следовало бы провести день с родителями и лететь обратно в США, а, в следующее воскресенье отправиться на велопрогулку и на этот раз уже не возвращаться.
Он прошелся по залу ожидания. На одной стене висела карта Афра с огоньками на местах главных городов и соединяющими их тонкими оранжевыми линиями. На севере был '14510, возле которого она жила. А в середине континента горел огонек '71330, где он сейчас находился. Между двумя огоньками проходила оранжевая линия.
Он подождал, пока на табло расписания полетов загорятся данные на 18 февраля, воскресенье. Рейс на '14510 вылетал в 8.20 вечера, за сорок минут до его рейса в США 33100.
Он подошел к окну, выходившему на летное поле, и поглядел, как по эскалатору цепочкой поднимались номеры в самолет, на котором он только что прилетел. Подошел оранжево-балахонный номер и занял место у сканера.
Чип вернулся в зал ожидания. Теперь здесь было почти пусто. Два номера, прилетевших вместе с ним, — женщина со спящим чадом на руках и мужчина, обремененный двумя сумками, — приложили свои браслеты на запястьях к сканеру у дверей в автопорт. «Можно» — трижды засветился зеленый сигнал, и они вышли. Служащий в оранжевом балахоне, стоя на коленях около фонтана, отвинчивал щиток у его основания; другой номер подтолкнул электрополотер к выходной двери, тронул сканер — зажглось «Можно» — и протолкнул полотер через вращающуюся дверь в другое помещение.
Чип размышлял о чем-то, наблюдая за работающим у фонтана слесарем, затем пересек зал, тронул сканер автопорта, увидел «Можно» и вышел. Он направился к машине с тремя пассажирами, ожидавшей четвертого на '71334, забрался в салон и извинился за то, что вынудил их ожидать его. Закрылась дверь, и машина тронулась. Он сидел со своей сумкой на коленях и думал.
Когда Чип добрался до квартиры родителей, он тихо вошел, побрился и после этого разбудил их. Они были рады, и даже счастливы его видеть.
Втроем они говорили, завтракали и еще говорили. Они запросили разрешение на разговор с его сестрой Пиис в Евре и получили его. Поговорили с ней, с ее мужем Карлом, с ее десятилетним сыном Бобом и восьмилетней дочкой Айин. Затем, по предложению Чипа, отправились в Музей Достижений Братства.
После ленча он три часа проспал, и после этого все поехали в Сад Развлечений. Отец стал играть в волейбол, а они с матерью сидели и смотрели.
— Ты опять болен? — спросила мать.
— Нет, — он взглянул на нее. — Нет, конечно. Я себя чувствую прекрасно.
Она пристально посмотрела на него. Теперь ей было пятьдесят семь, голова поседела, загорелая кожа покрылась морщинами.
— Ты все о чем-то думаешь, — сказала она. — Весь день.
— Я здоров, — ответил он. — Ну, пожалуйста. Ты — моя мать, поверь мне.
Она с тревогой заглянула ему в глаза.
— Я здоров, — повторил он.
Немного погодя она сказала:
— Ну и ладно.
Любовь к ней внезапно наполнила его. Любовь и благодарность и какое-то мальчишеское чувство тождественности с ней. Он погладил мать по плечу и поцеловал в щеку.
— Я люблю тебя, Сузу, — сказал он.
Она рассмеялась.
— Слава Христу и Вэню, — сказала она, — какая у тебя память!
