— Здесь нам тоже пришлось побродить в потемках, — признался чуть позже Лерест, — за семьдесят два или семьдесят пять у людей было время послушать и полюбить песни. За три или почти четыре поколения мода меняется, успех проходит. В начале по договоренности с затейниками мы использовали смесь стилей в надежде удовлетворить тем самым все вкусы. Это было ошибкой! Мы скоро поняли, что Кандидаты, все Кандидаты хотели слушать только один тип песен… Нет, я неправ, на самом деле тип песен не имеет значения. Кандидаты хотят слышать песни, которые имели успех в совершенно определенное время: когда им было по двадцать лет. Говорят, что это — самый прекрасный период жизни. Вот лично я… впрочем, не о том речь. Люди дорожат своими двадцатью годами больше всего. Возраст мечтаний, планов, обретенной свободы, удовлетворения первых желаний, — весь этот мир отражается в любимых песнях. Позже, в тридцать, сорок, пятьдесят лет люди тоже любят песни, но нас они трогают уже меньше, мы не относим к себе их слова, этим занимаются молодые, мы уже отстаем от них, слова кажутся нам глупыми. Вот, послушайте, вам знакомо это? Далида[13]… И дзинь, дзинь, мандолина, мой маленький Бамбино, твоя музыка так прекрасна, итальянское небо так ясно… Что? Нет, я не видел Далиду, но выучил ее песню про мандолину, я слушаю ее раз в неделю в течение нескольких лет. Любопытно, не правда ли? Не думал, что она так врезалась в память этому поколению. И потом, слова, что я и говорил…
Официанты в черных жилетах и в галстуках-бабочках — к Кандидатам здесь относились по-королевски — разносили кофе и напитки: для дам сладкие, для мужчин покрепче, — ах, невозможно отказаться, это так помогает пищеварению! После Адамо[14] и его песни «Позвольте, мсье», припев которой сопровождался топотом и заставил просветлеть лица, программа затронула экзотическую тему: «Битлз». Слушая, как целый стол запел «Мы будем жить в желтой подводной лодке, желтой подводной лодке, желтой подводной лодке», я задал себе вопрос: где у Вероники заканчивалась изобретательность и где начиналось двурушничество? Знала ли она, что в английском языке слово yellow значило не только желтый, но и погибший? И, слушая, как пятьдесят приговоренных к смерти захотели поселиться на тонущей подлодке, я подумал, что смерть забавлялась тем, что облачалась в довольно коварные убранства.
После караоке все отправились в зал почета, где оркестр Вероники уже начал издавать первые звуки пасодобля. Работа ЦП департамента Луара была отлажена как часы. Его директор явно гордился этим:
— Главное, чтобы не было пауз! Промедление смерти подобно… То есть я хочу сказать… Ну, вы меня понимаете…
И вечер продолжился без пауз под звуки оркестра, полностью поддерживавшего дело своей солистки. Соблазнительно покачивая бедрами, она посылала кокетливые улыбки хвастунам у бара. Под воздействием старых песен они вновь обрели живость своей безумной юности: собравшись вокруг большой чаши, где дымился горячий пунш, — пунш! Какая прелесть, я не пил его целую вечность! — в ответ на бросаемые вызовы и обещания они подкидывали уголь в топку, прежде чем отправиться приставать к красоткам.
Возбудившись поведением седовласых, подмигиваниями певицы, старушки разобрали свободных кавалеров. Среди них были достойные люди в галстуках и до блеска начищенных ботинках, чувствовалось, что они образованы и с хорошими манерами, было приятно пройтись по залу в танце в их объятиях и кивнуть оставшейся без кавалера подруге.
Благодаря парам пунша, выпивохи откликнулись на призыв Вероники и присоединились к танцующим, все разбились на пары, а поскольку женщин было на одну больше, оставшаяся без кавалера старушка пригласила танцевать Кузена Макса. Получилось очень удачно, она когда-то была студенткой в Лионе. Все отдались опьянению вальсов, танго, очаровательной тарантеллы, в-о-ч-е-р-е-д-ь-ц-е-п-о-ч-к-о-й. Лерест запретил утиный танец с тех пор, как трех танцоров, которые решили, что им меньше лет, чем на самом деле, подвели позвоночники — их пришлось выносить на носилках. Они вынуждены были умирать скрюченными. Какая ужасная судьба!
Вскоре служащий в смокинге подошел к одной из танцующих и что-то прошептал ей на ухо. Она, казалось, не поняла, он повторил свои слова. Она кивнула, что-то сказала своему кавалеру и пошла вслед за человеком в черном. Я подумал, что ее вызвали к телефону.
— К телефону? Всякая связь запрещена, мы за этим строго следим. Нет, служащий пришел за ней, чтобы… Ну, вы должны догадаться… Когда-то надо кончать с этим. Я очень доволен таким подходом. Мы бросаем жребий, а потом как можно неприметнее уводим Кандидатов по очереди. Тут у нас тоже были неудачи. Мой предшественник предпочитал радикальный метод: звонок, как в казарме, окончен бал, вызов по громкоговорителю. Это была катастрофа! Оцепеневшие люди, оглушенные шоком, пристыженные, словно преступники, на которых указывают пальцем. Когда я его сменил, я перенял опыт моих коллег, я долго консультировался с психологами. И могу открыто заявить, что мы выбрали лучший подход. Менее травмирующий душу. Почему жеребьевка? Потому что в противном случае надо действовать в алфавитном порядке или по датам рождения. А людям надоело быть распределенными по алфавиту или по датам рождения. Они сами нам об этом сказали. С самого детства они были пленниками этих двух критериев отбора, и они пожелали это изменить, получить последнюю свободу. Жеребьевка, следовательно, при всей ее несправедливости и похожести на русскую рулетку, дает шанс, который можно получить в последний раз. Короче говоря, резюме жизни.
Служащий уже приходил несколько раз. И каждый раз счастливый избранный просил повторить приглашение, он его не расслышал. Музыка громко играла. Каждый раз избранник прощался со своей дамой или своим кавалером, делал крюк, чтобы обнять друга, выпить в последний раз последний бокал вина, а потом спускался по лестнице и шел по коридору, который ведет в комнаты.
— У нас работают четыре команды по два санитара. Вдвоем легче шутить, разряжать обстановку, записывать последнее желание, что-то передать, послать букет цветов. Хотите посмотреть? Нет? Как хотите. Смотрите-ка, господин представитель веселится от души! Ему явно нравится наше общество! Полагаю, возможно, он вам об этом уже говорил, что наступит время, и ЦП будут приватизированы, а? Это было бы обидно. Мы здесь стараемся соблюдать определенную этику. Видите ли, эта мера, «Семьдесят два», заставила пролиться много чернил и слюней, но у нее есть по крайней мере одно достоинство. Она очень демократична: перед смертью все равны. Можете убедиться в том, что этот же принцип лежит в основе этой церемонии: бродяга или бизнесмен, рабочий или буржуа, ко всем Кандидатам отношение одинаковое. И все проходит очень хорошо. Все-таки это люди… Представьте себе, что после приватизации может произойти повышение цен ради привлечения клиентов. Индивидуальный подход в обслуживании — это, конечно, лучше, но и стоит дороже. Семейный абонемент с подарком по случаю прибытия, вечер в «Лидо»[15], отдых под солнцем, ящик шампанского, да мало ли еще что? Могу вам сказать, что для бедных людей все будет делаться на скорую руку: сэндвич с котлетой, рюмка красного вина, и в постель. И у них не будет никакого интереса бузить. В противном случае никакого вина. Вы скажете, что я опускаюсь до примитивного левачества — будьте уверены, я всегда голосовал, как надо, у меня уже давно есть членская карточка, — но мой опыт приводит меня к следующему выводу: очень часто бедняки ведут себя здесь более гордо и достойно, чем богатые или интеллектуалы. Кстати, давайте поговорим об интеллектуалах! О, когда вопрос стоит о том, чтобы произнести речь, сделать заявление, призвать к борьбе, к проявлению мужества, тут они сильны. Но когда наступает момент истины, звучит совсем другая музыка. Смерть, что бы они там ни говорили, нежелательна для одних и отвратительна для других. Слушайте, я нервничаю, никак не могу начать. Кажется, сегодня до хоровода дело не дойдет. Да, хоровод! Вас это удивляет? Меня тоже удивляло, вначале. Вы понятия не имеете, какое удовольствие испытывают Кандидаты, когда они вновь переживают свое детство. После песен их двадцатилетнего возраста очень часто по инициативе затейника или одного из них они начинают играть в игры, про которые забыли за шестьдесят и более лет жизни. И они вспоминают все, правила, хитрости, дикий хохот, буйства! Да, клянусь! Классики, салочки, хороводы с влюбленными, в лес мы не пойдем, поцелуйте, кого хотите… Это прекрасные моменты, наполненные волнением и радостью… Не знаю, что мы приготовим будущим поколениям. Возможно, они проведут свой последний день за панелью управления видеоиграми или перед экраном компьютера.
