Они опустились на траву около пруда, и Оля выжидательно посмотрела на Альсино.
— Семья — основа нашего общества.
— А детей воспитывают родители? И они умеют это делать?
— Ничто не заменит их любви, но кто сравнится с нейроведами, которые в своем искусстве не уступают нейрохирургам, делающим операции на мозге?
— Эти нейроведы оперируют детский мозг?
— Они формируют его с помощью арсенала средств, начиная с обучения и кончая внушением. И человек, наряду с основами морали, обретает способность телепатического общения, чтения мыслей собеседника.
— Немножко даже страшно. У вас как бы двери и окна настежь, все открыты друг другу. Значит, даже и задуматься ни о чем своем нельзя?
— Нет, почему же? Мысли открываются лишь при взаимном общении. По желанию. Но переданная собеседнику мысль не отличается от глубинной. Словом, невозможна ложь, лежавшая в основе многих былых пороков.
— В нашем мире так много построено на лжи! Я ее ненавижу! Но вот как с «ложью во спасение», когда она служит добру?
— Не может ложь служить добру. Это самообман, который непременно скажется со временем.
— В школах учителя с учениками тоже обмениваются мыслями?
— В Школе Познания педагоги внушают ребенку основы знания, а учимся мы всю жизнь. Лучшие умы общаются с нами через окна видеосвязи. Но главное, что прививается детям родителями и школой с самого раннего возраста, — это любовь к труду. Он становится необходимым, как дыхание.
— И все у вас такие умные?
— Дело в том, что мы стремимся постигать не только науку и технику, но и сущность человека с его глубинным миром неограниченных возможностей. Ведь у вас редко у кого задействовано более четырех процентов нейронов мозга. У нас удается пробудить к деятельности более девяноста.
— До чего же у вас все правильно и удивительно! Мне уже хочется, чтобы ты воспитал и меня. А я потом тоже буду воспитывать, но без скальпеля и излучения. Правда- правда! И, может быть, даже скоро, — сказала Оля, глядя на приближающегося робота. — Может быть, он хочет, чтобы мы взяли его на воспитание? — засмеялась она, видя, как тот, найдя мостик, подходит к ним.
— Кажется, ты угадала или приобрела способность читать машинные мысли, — улыбнулся Альсино, обменявшись с биороботом несколькими словами на языке, принятом для общения с биомашинами. — Представь себе, именно этого он и просит у нас. У него нет определенного адреса, и его первая задача — найти семью, где его возьмут на воспитание.
Оля рассмеялась.
Робот насторожился, не понимая этих странных звуков.
— Скажи ему, что у нас пока нет семьи, но скоро будет, и мы улетим в другой мир, где он найдет мало хороших примеров для заимствования.
— Он понял. Но, узнав от меня, что мы идем к моей матери, просит разрешить сопровождать нас.
— Какой смешной! И похож на мальчишку. Правда-правда! Я назову его Робиком. Хорошо? Но как мы будем с ним разговаривать?
— Я введу в его программу словарь русского языка и законы построения речи. Его не надо будет учить годами. Введенный блок позволит ему сразу в полной мере выполнять новую программу. И ты получишь, кроме меня, еще одного собеседника.
— Надеюсь, ты не станешь ревновать? — лукаво спросила Оля.
У нее было так хорошо на душе, что хотелось озорничать, шутить, смеяться безо всякой на то причины.
Альсино достал мнемонический кристалл, которым он по мере надобности пользовался в Олином мире, удивляя всех богатством своей русской речи.
Скоро Оля убедилась, на какие чудеса была способна эта повстречавшаяся им на пути биомашина. Биоробот сразу заговорил с нею на ее родном языке, правда, поначалу смешно произнося слова и забавно строя фразы.
Он стал для нее настоящим мальчишкой Робиком.
Первым делом он сказал:
— Как хорошо натыкаться на одну девочку и одного мужчину.
— Будешь звать меня Оля. Понял?
— Понял. Оля. Ой-ля-ля.
— Как ты догадался? Меня так звали в школе. Я тебе об этом не говорила.
— Это обычное для роботов трансформирование употребляемых ими слов.
— А что такое мама, куда мы теперь вместе гуляем? — спросил Робик.
— Мама — это такая прекрасная женщина, которая дала жизнь Альсино, вот ему. Понял?
— Понял. Это такой прекрасный цех с конвейером. Правда-правда.
Оля рассмеялась:
— Не цех, глупышка, а человек. Такой же, как я. У меня тоже будут маленькие Альсинчики.
— Понял. Конвейер, выпускающий Альсинчиков, будет прекрасным.
— Ну вот! — со смехом обратилась Оля к Альсино. — Теперь у тебя будут два несмышленыша, воспринимающие твой мир.
— Не совсем одинаково, — заметил Альсино. — Ты будешь сравнивать его со своим. Робик примет все, словно чистая бумага, где пока записаны лишь стремление к добру и невозможность делать что-либо во вред людям.
— А тупые роботы энергостанции?
— Они не признали во мне Человека.
— Однако Робик признал и меня, и тебя.
— Он не запрограммирован на охрану, и в него заложены иные признаки опознания Человека. Что касается остального, его надо воспитывать.
— Хорошо. Я берусь за это интересное дело. Ну, Робик, что бы ты хотел узнать?
— Как живут люди, которые создали нас, биороботов?
— Люди живут в маленьких домиках, рассеянных по живописным уголкам природы.
— А почему?
— Чтобы избежать тесноты. А цеха заводов, где люди работают, приблизили к месту их жительства, чтобы летать на работу было близко. Понял?
— А составные части изготовляемых машин тоже летают между цехами?
— Ишь ты, какой въедливый! Они доставляются по трубам электромагнитной связи.
— Ты можешь стать не только воспитательницей, но и экскурсоводом по нашему миру, — улыбнулся Альсино.
— У них тут все перемещается в трубах, как в сосудах живого организма, в трубах больших и маленьких. В одних перебрасываются детали и материалы, в других мчатся электромагнитные вагоны с пассажирами. В одном из них мы сейчас и совершим путешествие в безвоздушном пространстве.
— Почему без воздуха? — поинтересовался Робик. — Он нужен для биопроцессов и у людей, и у машин.
— Ах ты мой «Почемучка»! Его просто нет в трубе, чтобы не мешал движению вагонов.
— Почему не мешал? — приставал Робик.
Ответил Альсино:
— Чтобы не тратить зря энергию.
— Почему? Нас, роботов, заряжали энергией на конвейере. И я полон сил, готов действовать. Правда-правда.
Оля удовлетворенно улыбнулась. Робик неожиданно попросил:
— Можно еще раз смеяться?
Оля не столько выполнила странную просьбу машины, сколько, услышав ее, непроизвольно тут же расхохоталась.
